Тени Эзеля опубл в журн Подвиг
Шрифт:
– Давай за мной, - сказал он негромко из темноты, в которой светился только луч его фонарика.
Женя, дрожа, вступил в сырую темень, и ноги его наткнулись на какое-то препятствие.
– Осторожно, здесь доски, - сказал из темноты Сергей. И Женя увидел, как луч упал на сложенные на полу длинные доски, запахло чем-то сладким.
– Сосновые, - сказал Сергей, Женя различил его фигуру, стоящую очень близко.
– Васька приготовил, Потапычу будет крышу перестилать.
Сергей скользнул куда-то, и Женя оказался в полной темноте.
– Жень, давай сюда, - раздалось откуда-то сбоку, - ну, где ты видел висельника?
– В той комнате, которая на проселок выходит, - произнес Женя, и почувствовал, что губы его дрожат.
– Значит, вон в той комнате, - сказал Сергей, - давай осторожно, здесь печка.
Женя шагнул в светящуюся совсем слабым светом комнату и тут же ударился правым плечом.
– Ой!
– вскрикнул он.
– Я же сказал, тут печка, осторожней надо.
– Сергей направил луч в сторону Жени, и справа мальчик увидел огромную светлую стену печки, от нее несло холодом.
– От славкиных родителей осталась, - сказал Сергей.
– Это того самого, что повесили?
– спросил, продолжая дрожать Женя.
– Да не вешал его никто, он от какой-то болезни умер, дурачок был, его из школы выгнали, так он целыми днями по деревне шатался. Смотри, - Сергей направил свет в соседнюю комнату, луч упал на что-то белое, висевшее около окна.
– Ну, дела!
– произнес Сергей, - и впрямь что-то такое висит.
Женя показалось, что у него на голове шевелятся волосы, а ноги приросли к полу.
Сергей осторожно вступил в комнату и подошел к висевшему телу, Женя теперь показалось, что пол у него из-под ног уходит. Сергей пощупал тело, раздался его смех.
– Жень, не дрейфь, - звонко сказал он, - это васькин плащ, он его на старую вешалку повесил, она у нас в коридоре, в школе стояла, ее выбросили, а он видать, подобрал.
Мальчику сразу стало как-то легко и весело, дом уже не казался таким страшным, он подошел к вешалке и тоже пощупал висевший плащ. Вдруг Сергей замер на секунду.
– Атас!
– громко шепнул он, - скорее!
Фонарик погас, в полной темноте Женя бросился за Сергеем, снова задел печку, но боли даже не почувствовал, он боялся только потерять Сергея из виду. Они выскочили на улицу, Сергей метнулся куда-то влево, Женя за ним.
И вдруг мальчик вспомнил, что там, на дороге остался Мишка.
– Сергей! - крикнул он.
– Тише! Васька! - прошипел спереди Сергей, слышишь - поет, значит, напился вусмерть - в таком состоянии и убить может.
– Там Мишка.
Сергей развернулся.
– Назад, быстрее! - крикнул он. Они бросились к дороге. Мишкина тень появилась раньше Мишки.
– Бежим!
– крикнул Женя.
– Куда?
– Мишкино лицо оказалось рядом.
– Потом скажу!
– Стой, гады!
– раздалось из темноты со стороны деревни, - убью!
– Пацаны! бегите огородами, - Сергей схватил какую-то палку, - я его задержу, быстрее, огольцы.
Поздно ночью, Женя не спал, а прислушивался к каждому шороху, он услышал на дворе какой-то шум, засветился огонь, раздались чьи-то шаги, потом голоса, кто-то выругался, полилась вода. Женя лежал и не мог заснуть.
Утром он увидел Сергея с перебинтованной головой.
– Ты с ним дрался?
– спросил Женя, глядя со страхом на белый бинт на голове Сергея, небольшое красное пятнышко проступило наружу.
– Так, помахались немного, он пьян был, голову мне штырем разбил, а я ему ногу перебил. Вот от бати ночью досталось, это - да! А так все путем, не дрейфь, Жень. А ты говоришь - висельник.
И Сергей засмеялся, показывая отличные белые зубы.
Теперь на месте, где стоял дом на отшибе, была чья-то кирпичная усадьба, напоминавшая дома в Прибалтике, за высоким кирпичным же забором, с большими черными железными воротами. На воротах красовалась табличка с головой овчарки.
Хазин дошел до самого края дороги, пошел по тропинке, оставляя справа чей-то щелястый забор, из-за которого все так же, как когда-то вырывались кусты малины, а слева - школьную ограду, за которой был тогда яблоневый сад. В этом большом школьном саду они с дедом выбирали белый налив. Дед тогда просто заплатил сторожу, и тот пустил их прямо в сад.
Но дальше дорога оказалась закрытой. Прямо в том месте, где начинался лес, теперь тянулась железная ограда с прямыми стрелами прутьев, перевитых каким-то замысловатым железным узором. Хазин пошел вдоль забора, думая, что он должен скоро кончиться, но под его ногами захлюпало, и он увидел, что уже попал в низину маленького ручья, куда они бегали играть в индейцев. А с другой стороны забор резко поворачивал почти у самого шоссе, выходившего к лесу, и таким образом весь лес оказался за этим забором.
Мишка Яблочкин уехал с родителями в Израиль еще в самом начале восьмидесятых.
Глава 8
Прибалтика
Он стоял на Рижском вокзале, на перроне освещенном фонарями, перед длинным вагоном "Москва-Рига", состав терялся где-то вдали.
Вагон качнулся, и поезд пошел вдоль перрона, на котором стояли редкие провожающие.
А на следующее утро они с родителями вышли из вагона и пошли к большому серому зданию, с крупно набранным словом РИГА, прошли через вокзал, и перед ним открылась большая площадь, перед которой курсировали автобусы. Дома окружавшие площадь были серые и темно-желтые, шести и пятиэтажные, и какие-то незнакомые, с загадочными окошками прямо под высокими крышами, какими-то маленькими помещениями на чердаках. Дома казалось разбегаются от площади по улицам с острыми углами, сбегаются в группы.
Автобус шел по спускавшейся вниз улице, шел медленно, и он мог рассмотреть справа, в больших окнах какие-то серые, напоминавшие средневековые замки дома, с высокими деревянными створками подъездных дверей под железными навесами, дома были разноэтажными, так не похоже на их улицу, застроенную сплошь домами в пять этажей, покрашенных в одинаково розовый или желтый цвет. Попадались деревянные строения, под высоким скатами крыш, над некоторыми такими домами дымили кирпичные трубы. Вспомнились трубочисты из какой-то сказки.