Тени Эзеля опубл в журн Подвиг
Шрифт:
– А как диск снимается?
– спросил Борька.
– Вот так, - военрук взял левой рукой дуло, а правой чуть качнул диск и отсоединил его от автомата.
На этот раз мальчишки не поняли, как это произошло.
– А как диск-то был прикреплен?
– спросил Борька.
Владимир Сергеевич перевернул автомат диском вверх.
– Вот тут, - показал он на какой-то длинный штырек внизу, - фиксатор.
Он взял диск, вставил его в паз, а затем оттянул штырек назад. Штырек сухо щелкнул.
– Готово, - Владимир Сергеевич повернул автомат и снова положил на стол.
– А патроны в нем есть?
– спросил Борька.
– Патронов к учебному оружию не полагается, боек сточен, а то ты так чего доброго кого-нибудь подстрелишь.
– Поняли, как диск крепится? Показываю еще раз. Берем автомат, держим его вот здесь, а свободной рукой оттягиваем фиксатор, теперь повернем его, вот так, раз!
– снова раздался щелчок; военрук чуть качнул диск, и он выпал из паза.
– Владимир Сергеевич, а вы воевали?
– спросил Борька.
– Воевал, меня в 44 призвали. Я в Белоруссии воевал. Слышали такого - Юрий Смирнов?
– Смирнов?
– ребята поднапряглись. Тут Хазин вспомнил набор марок двоюродного брата - на них были изображены герои Советского Союза. Среди них, кажется, была и марка с изображением рядового Смирнова, в гимнастерке, почти обритого наголо юноши с очень решительным и строгим выражением глаз.
– Он, кажется, Герой Советского Союза?
– нерешительно сказал Женя.
– Точно, военрук посмотрел в окно. Я воевал на участке фронта недалеко от места, где он погиб. Помню, к нам пришел в землянку политрук и показывал железные костыли, которыми фашисты его прибили к бревнам. Рассказывали, как его мучали.
– Военрук замолчал, вдруг глаза его сверкнули.
– Ух, я и злой тогда был, - сказал он.
Глава 10
Первые дни
Автобус вез их по его родному району, и Женя тоскливо смотрел в окно. Пешеходы, улицы, знакомые дома, магазины, кинотеатр - все теперь казалось каким-то чужим, словно увиденным сквозь стекло.
Привезли на улицу, вдоль которой тянулся длинный желтый забор. Остановились перед большими железными воротами. Ворота открылись, и автобус заехал во двор.
– Оставь надежду всяк сюда входящий, - сказал сам себе Женя. Он был культурный юноша.
За воротами остались родители с сумками, авоськами, с какими-то пакетами, которые все еще надеялись передать.
Парни, кто уже обритый, кто все еще с шевелюрой, кто-то в кепке, - прильнули к окнам автобуса. Во дворе было много народа, таких же допризывников.
Передняя дверь открылась.
Все вскочили.
– Из автобуса не выходить!
– скомандовал офицер из военкомата, который привез их сюда, а сам вышел.
Машина осторожно выехала на улицу и направилась в город. По городу кружили около часа, но никуда конкретно не приехали. Вскоре за окнами опять замелькал длинный забор Автобус въехал в те же самые ворота, но теперь перед ними не было толпы родителей.
Вторые ворота раскрылись перед ними на второй день.
– Пресня, вторая пересылка, - раздались голоса, - значит, в московском округе будем служить.
Длинный бетонный забор красили такие же коротко стриженые ребята в гражданке, справа увидели двухэтажное здание.
Недалеко на скамейке сидели двое - в кителях, с синими погонами, на погонах - продольная широкая желтая полоска, большие треугольники бело-голубых тельняшек в вырезах кителей, белые аксельбанты на правом плече, у ног - черные "дипломаты" с металлической окантовкой. В руках у одного - синий берет. Берет другого лежал на скамейке, а в руках у него была гитара, желтая, дешевая, за семь рублей. Он пел красивым голосом.
– А на окне - наличники, гуляй да пой, станичники.
Песню Хазин никогда не слышал.
Вторая тоже была про казака, - "Только пуля казака во степи догонит".
– Ну что, духи? Нравятся песни?
– спросил десантник, отложив гитару.
Призывники закивали, - "клевая".
– Чья?
– спросил кто-то.
"Купец" назвал фамилию, но Хазин ее тогда не разобрал.
– Какие они духи?
– засмеялся первый, - им еще духами стать надо.
Оба "купца" были похожи - загорелые лица, светлые челки падают на лоб, глаза синие, брови белые, словно выцвели.
Они встали и подошли к их группе.
– Спортсмены есть? Шаг вперед.
Никто не двинулся.
– Ну-ка, ты, - гитарист подошел к высокому парню в пиджаке и вырвал у него из рук большой лист - приписное свидетельство. Посмотрел, кинул взгляд на парня.
– А говорите - нет спортсменов. Плавание - первый разряд.
– Так я хотел в ВМФ.
– Дед тоже хотел, да баба не дала. Шаг вперед!
Парень шагнул вперед и замер.
Другой десантник уже смотрел приписное у парня крепкого сложения.
– Ну вот, боксер, КМС, подходит.
Отобрали еще троих и вместе с пловцом и боксером увели к железным воротам, на которых какой-то белобрысый, коротко стриженный, в спортивном костюме, подрисовывал масляной краской большую красную звезду. Боксер нес на плече гитару, которую ему доверил певец.
И снова зеленые створки ворот с красной звездой.
На дворе казармы шла, вероятно, строевая. Совершенно не похожие на экранных парни в нелепо сидевших пилотках на обритых головах, в горбом стоявшей на спине форме, стучали сапогами и не в лад пели какую-то незнакомую песню. Позади них тащились двое в тапочках.