Тени над Гудзоном
Шрифт:
— Ну, ты уже насмотрелся на книги? — спросила Эстер. — Вот чем он занимается летним вечером!..
— Это вы, мистер Грейн? — обратился к нему Морис Плоткин хриплым голосом и с важностью, выдающей богача. — Эстер день и ночь говорит о вас. Да, это вы! Я вас узнаю по фотографии. Well, садитесь. Мы вам устроим ride. [279] Магазин все равно закрыт. Вы сейчас не сможете купить книг. Меня зовут Плоткин, Морис Плоткин…
279
Ride — поездка (англ.).
— Здравствуйте.
— А это мой старый друг Сэм… Его называют моим братом-близнецом,
— How do you do? — сказал Сэм не мужским и не женским голосом. При этом он не повернул головы, потому что все еще продолжал крутить баранку, упрямо пытаясь выровнять машину относительно тротуара. Казалось, эта встреча ему неприятна. Грейн попытался отвертеться от приглашения усесться в машину. Он начал бормотать какие-то объяснения по этому поводу, но дверца машины раскрылась, и Эстер принялась тянуть его за рукав и почти затащила внутрь. Морис Плоткин подвинулся, освобождая для него место. Судя по всему, здесь вообще нельзя было останавливаться, потому что появился полисмен и принялся сердито отчитывать Сэма. Сэм начал оправдываться и сразу же стал выезжать с того тесного участка, на который только что заехал. Эстер сказала:
— Разве это не странно, Морис? Мы о нем разговариваем, и вот он стоит. Разве это не факт, что мы только что разговаривали о нем?
— Да, конечно. Со мной такое случается не впервые. Намедни иду я по стриту и думаю об одном моем земляке, которого не видал уже лет тридцать. Мотеле — так его зовут. I wonder, [280] думаю, что же сталось с Мотеле? Кто знает, жив ли он еще? А если жив, то живет ли он в Америке? Он был пылким социалистом и после революции Керенского хотел вернуться в Россию, чтобы помочь революционерам. Только я об этом подумал, как передо мной появился мой Мотеле. Как будто из-под земли вырос. Я ему говорю: «Мотеле, это ты?», а он мне отвечает: «Я только что думал о тебе…»
280
Интересно знать (англ.).
— Это классический случай телепатии.
— Да, конечно, but как это можно объяснить? Эстер рассказывала мне о каком-то профессоре Шраге, и я хотел бы его увидеть… Если он способен вызвать моего отца и я смогу услыхать его голос, я дам ему чек на тысячу долларов.
— Чей голос, отца или профессора?
— О, я вижу, вы свой человек! Дай Бог, чтобы на том свете были нужны деньги. Тогда бы я уж как-нибудь устроился. Однако туда с собой деньги не заберешь. Поэтому надо пользоваться ими здесь. Если проходит день, а я не трачу деньги, это no good. [281] Значит, их потратит кто-то другой. Вы поняли мою мысль?
281
Нехорошо (англ.).
— Прекрасно понял.
— Сэм, куда ты едешь? — повысил голос Морис Плоткин. — Зачем ты прешься на юг?
— Мы же едем домой.
— С чего это вдруг домой? Are you crazy? [282] Если мистер Грейн с нами, то мы должны это отметить. Не так ли, Эстер? Разворачивай дышло и поехали в «Звезду». Вы знаете, что это такое, мистер Грейн?
— Я знаю, что это такое, но у меня нет настроения идти сейчас в «Звезду».
— А зачем нужно какое-то особенное настроение? «Звезда» это не White House, [283] а всего лишь кафе, в котором поют русские песни и едят блины или шашлык. Если не хотите есть, можете просто взять стаканчик водки. Мы должны с вами познакомиться, мистер Грейн, потому что Эстер влюблена в вас по уши. А если Эстер кого-то любит, то он мой друг. Не так ли, Эстер?
282
Ты
283
Белый дом (англ.).
Грейн вдруг ощутил запах водки. Плоткин, похоже, уже приложился. Эстер, видимо, тоже выпила. Рядом с Плоткином она казалась какой-то другой: оживленной, легкомысленной, светской… Даже ее смех звучал как-то по-другому, он казался специально подогнанным под окружающую среду.
— Конечно, Морис, ты понимающий человек. За это я тебя и люблю. Будь ты на двадцать лет моложе, я бы по тебе с ума сходила… Герц, мы едем в «Звезду», и ничто тебе не поможет! — воскликнула Эстер. — Я тосковала по тебе весь день. К тому же пришло время, чтобы ты и Морис стали друзьями. Если я люблю людей, я хочу, чтобы они друг друга тоже любили…
— Мне ехать в «Звезду»? — спросил Сэм наполовину покорно, наполовину сердито.
— Да, поезжай в «Звезду», — приказал Морис Плоткин. — Я твой босс и никто другой. Если я велю тебе ехать в «Звезду», езжай в «Звезду», а если бы я велел тебе ехать в ад, ты бы поехал прямо в ад. Тебя на том свете пороть не будут, так чего же ты боишься?
— Его тоже будут пороть, — вмешалась Эстер.
— За что же его будут пороть, если он не грешит?
— У него есть грешные мысли.
— На самом деле, Сэмеле? А что у тебя за мысли? Скажи мне. Если тебе нравится какая-то женщина, мы заедем к ней и возьмем ее. Если она не захочет идти по-хорошему, заберем ее по-плохому. Мы ей просто устроим kidnapping.
— Please, Морис, stop this nonsense!.. [284]
— Ну вот, так он со мной разговаривает. Мистер Грейн, я не знал, что вы такой высокий. Что это вы такой высокий? Я, понимаете ли, рос в ширину. Бывают такие дубы, которые становятся все толще и толще. Они сосут соки из земли и становятся, как говорится, поперек себя шире. Что вы скажете об Эстер? Раз уж вы были ее любовником в течение одиннадцати лет, то уж вы-то ее, конечно, знаете. Знаете, что это за товар…
284
Пожалуйста, Морис, прекрати болтать этот вздор!.. (англ.).
— Я могу сказать о ней только хорошее…
— Вот как? Ну конечно. Эстер как крепкая водка. Она вас обжигает, у вас все горит во внутренностях, но потом становится тепло. Я не jealous [285] — такой уж у меня характер. У меня был брат в Европе, так он имел обыкновение надевать мои брюки и ботинки и вообще все, что у меня было, и уходил танцевать с девушками. А я валялся дома на диване и играл с кошкой. Однако стоило мне прикоснуться к какой-нибудь его вещи, он сразу же бросался в драку… Пусть ему земля будет пухом. И вот так оно и осталось. Я всегда готов поделиться с ближним. Ему не обязательно быть моим братом. Я еврей, но у меня широкая русская натура. Когда другой человек доволен, то я счастлив. Вот такой я человек. Эй, Сэмеле, черт бы побрал сына твоей мамочки! Жми на газ. Время не стоит на месте!..
285
Ревнив (англ.).
3
Было лето, но на голове черкеса, стоявшего в качестве швейцара у дверей кафе «Звезда», красовалась баранья папаха. Он был одет в длинный кацапский сюртук с газырями на груди. Морис Плоткин по-свойски похлопал черкеса по плечу и сунул ему монету. «Звезда» была битком забита посетителями. На сцене играл небольшой оркестр: гармонь, виолончель, балалайка, маленький барабан. Здоровенный мужик в русской вышитой рубахе навыпуск пел какую-то русскую песню. Девушка аккомпанировала ему на фортепьяно. Все официанты были обуты в сапоги и одеты в вышитые русские рубахи с кушаками. В кафе стоял такой шум, что певца можно было расслышать с большим трудом. Морис Плоткин незамедлительно получил столик. Он сказал Эстер, что не голоден, но, как только к их столику подошел официант, сразу же заказал шашлык, водку, штрудель, вино.