Тени стёртых душ

Ariruchy

— Одолжишь на пару минут? — протянув одному парню купюру, он кивнул на гитару.

Тот замялся, но заметив просящий взгляд, неловко улыбнулся, принял деньги и дал инструмент в руки Нацу, после чего отошел немного к немногочисленным зрителям, столпившимся на его пение. Драгнил умело схватил гитару за гриф и корпус, прочистил горло и начал тихо напевать какую-то песню, перебирая пальцами по струнам.

С первых нот его хрипловатый и вначале неуверенный голос зацепил и потянул за

собой в полёт. Пронесся горячими мурашками по коже, заглатывая мысли в вихре секунд, эхом царапал горло, отдаваясь внутри искрящимся песком. Еще мгновение, — и он осторожно прикоснулся к внутреннему силуэту, который скрыт в оттенках души. Нежно разбудил и посмотрел в глаза, усмехаясь поделился своим блеском. А затем, чуть подождав, позволил себе раствориться внутри и заполнить пустое пространство переливами интонаций. И каждый из присутствующих ощутил, что он шероховатый на ощупь, тёплый и непривычно настоящий.

Для людей тёплый, а для Люси — горячий.

Обжигал воздух, заражая атмосферу в переливах зимнего солнца. И хотелось дальше дышать этим звучанием, но песня уже закончилась. Многие восторженно вздохнули и воодушевленно захлопали в ладоши, некоторые улыбнулись, а кто-то и вовсе прошел мимо, не впуская волшебство в свою душу.

Нацу вернул гитару ее владельцу, благодарно кивнул и пошел дальше, бросив на Люси мимолетный взгляд и призывая следовать за ним.

— Не знала, что ты на гитаре умеешь играть, — промолвила.

— Мне надо было себя чем-нибудь занять, пока проходил курс реабилитации, — спрятав руки в карманы, прошептал он тихо, чтобы услышала только Люси, а затем хмыкнул, — но это единственная песня, которую научился играть.

— Куда мы теперь? — спросила, пытаясь выловить в его голове нужные мысли.

Не получалось. То ли оттого, что она теряла те нити, которые связывают хранителя и подопечного. То ли оттого, что перечила самой себе.

Она не хотела знать.

Доверилась ему и послушно шла рядом, понимая, что готова дышать оставшиеся часы рядом с ним одним воздухом.

— Любишь кино? — оглянувшись и на миг пересекаясь взглядом с ее, поинтересовался с ухмылкой Нацу.

— У нас слишком разные понятия об этом из-за времени, — объяснила она и улыбнулась.

— Тогда я научу тебя своим понятиям, — специально зацепив рукой ее ладонь, он улыбнулся в ответ и направился в сторону ближайшего кинотеатра.

Люси продолжала идти, ощущая горящий отпечаток на кисти.

***

— Зачем тебе два билета? — удивленно спросила Люси, отходя от кассы вслед за Нацу. — Мне ведь не…

— Хочу, чтобы сидела рядом, — перебивая, объяснил тот и сдал курточку в гардероб. — Просто наслаждайся, Люси, я ведь решил научить тебя моей жизни.

Она улыбнулась, слегка кивнув, и молча прошла в зал, ныряя среди нескольких зрителей. Какой-то фильм в каком-то кинотеатре, среди каких-то людей.

Но рядом с Нацу.

Это,

пожалуй, было самое важное.

— И часто ты так в кино ходишь? — уселась на соседнее кресло и заинтересованно хмыкнула.

— Честно? — хохотнул тихо в ответ. — С призраком — впервые.

— Но я не призрак, — вопреки желанию рассмеяться, воскликнула.

— А я не сумасшедший, — насмешливо бросил он в сторону, — но если мы продолжим так разговаривать, то меня за такого примут.

Заметив, что некоторые любопытно оглядывались на того, с кем перешептывался Нацу, Люси виновато сжала губы и попыталась заглушить желание спросить то, что в голове у него крутилось, вдавливая мозги в кипяток сожалений.

Он сказал, что не сумасшедший.

Мысленно добавив «наверное».

А она сказала, что не призрак.

И так же сомневалась в этом.

***

О кости будто лезвие точили, а Люси молчала и выходила из зала, отстраненно скользя по лицам. Минус три часа ее свободы.

Минус три часа ее пожара.

— И как тебе? — довольно спросил Нацу, заинтересованно заглядывая в глаза.

Люси чуть улыбнулась и сощурилась от яркого света, режущего зрение в коридоре кинотеатре.

— Есть в этом что-то странное для меня, — тихо прошептала, — но мне понравилось.

— По тебе и не скажешь, — разочарованно произнес он, убедившись, что рядом никого нет.

— Да я тоже странная, — рассмеялась она.

Внутри жгло от того, что ей тоже приходится лгать. И не потому, что кино показалось ей не таким привычным для памяти; не потому, что некоторые зрители мешали своими перешептываниями или диалогами с экраном; не потому, что боевик с элементами драмы был каким-то сумбурным по сюжету.

А потому, что она толком не смотрела на экран, исподтишка наблюдая за Нацу, который время от времени окликал ее по имени — тихо-тихо — и хотел убедиться, что исчезла она лишь из поля его зрения, а не из этого мира.

И это было до трещин в груди — приятно.

До обожженной кожи на пальцах — горячо.

До прилипшего песка мыслей о последних часах — терпко.

Даже слишком.

— Куда теперь? — опомнившись уже на улице, спросила.

— В мою амбициозную юность, — беззаботно сказал Нацу и в этот же момент резко повернул, направившись навстречу какому-то загруженному мужчине в деловом костюме, который устало плелся, по-видимому, домой.

Прокашлявшись, когда оставалось пару метров, Нацу принял растерянное выражение лица и неловко похлопал того по плечу, чуть запинаясь спросив:

— Я извиняюсь, — фраза вырвалась из его горла, перебиваясь в воздухе дрожью, — а какой сейчас год?

Мужчина опешил, остановившись перед парнем и приоткрыв рот, нерешительно ответил на вопрос.