Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Ко всему прочему Коротких (ну и фамилия же!) был отнюдь не дурак выпить, в бухле знал толк и заглатывать его мог в огромных количествах, при этом не пьянея и не теряя рассудка. Этим он очень гордился!
Больше всего на свете Артём хотел стать трушником. Да, забыл сказать: настоящих школьников у нас ещё называли трушниками, а настоящих школьниц, – трушницами.
Этого почётного звания у нас многие хотели добиться. Ещё тот мальчишка хотел выбиться в рабы первой категории на службе у Тони Боженко. Забегу вперёд. Трушником Артём в конце концов стал.
Хотя
Не в конце концов. Это звание он получил в шестом классе, через год с небольшим после нашей первой встречи.
А вот в первую категорию ему проникнуть не удалось. Так и застрял было на середине иерархии: в четвёртой был, в четвёртой…
А потом ему вдруг повышение дали. В третью определили. Это в марте 2017 случилось. Он тогда счастлив был неимоверно. А через два месяца его не стало.
Не знаю точно, по какому поводу (если повод вообще был), но Артём в тот вечер собрал у себя друзей. Все, естественно, напились и попёрлись по городу шляться.
Время уже было позднее, далеко за полночь. Тут возле какого-то магазина круглосуточного они наткнулись на машину. Машина как машина, да только хозяин (он, видимо, в магазин решил забежать на минутку) ключи в замке оставил. И двери, понятное дело, открытые.
Вот и решил тогда Артём Коротких покататься. Водить он умел хорошо. Тоня ему даже грузы некоторые на дачу свою возить доверила. Но об этом я ещё расскажу. Короче, сел он в машину и поехал. Дружбанов своих сзади усадил.
Закончилась эта поездка жуткой аварией. Погиб сам Артём и его девушка. Она спереди сидела, возле кавалера.
Остальные попали в больницу. А всё из-за того, что он тогда был мертвецки пьян! Когда Коротких бывал трезв, – водил он как бог. И это не сарказм и не ирония.
Жалко его.
Кстати, незадолго до смерти он успел вступить в АУЕ. Но это мелочи.
А что касается нашей первой встречи холодным осенним утром (это всё-таки было до двенадцати часов) 2013 года, – то она завершилась тем же, чем завершалось большинство таких встреч в 737-й школе и моей тогдашней жизни. То есть безумным сексом в школьном сортире.
Были у меня в то время ещё любовники (и любовницы), но о них я расскажу чуть позже.
Пока я чувствую, что устал от темы. Да и вообще она мне тотально неинтересна, и пишу я здесь на неё только потому, что так надо. Это всё было, а потому требует быть описанным.
И ещё. Я не хочу разочаровывать читателей. Им-то я уже наобещал клубнички с три короба! А обещания надо выполнять.
И вообще. Глава опять затянулась. Если так пойдёт и дальше, то книгу я вовремя не закончу. А то и вообще не закончу…
Да, изначально планировалось страниц 600. Потом, когда книга разрослась, я решил, что уложусь в 1200.
Сейчас, когда этот рубеж почти пройден, а работа едва продвинулась за половину, – меня начинает охватывать тревога.
То-то ещё будет…
Часть третья.
Глава первая. Жалкие уловки.
Должен сказать, что изначально я вовсе не хотел открывать третью часть книги этой главой.
Вообще мой первоначальный замысел был таков. Первая часть должна была охватить все важные события в моей жизни от рождения и до поступления в 737-ю школу. Во второй планировалось рассказать о двух с небольшим годах моей учёбы там. Третья должна была поведать о том, что случилось со мной после изгнания оттуда и вплоть до настоящего времени.
И это, наверное, было бы правильно с точки зрения хронологической. Литература, однако, имеет свои законы и вносит подчас собственные коррективы. Внесла и сейчас.
Дело здесь в том, что очень многие (да практически все!) мои сумасбродства и непотребства, которые я творил ещё в шестом или седьмом классе, вовсе не забылись, как это частенько бывает.
Напротив, всё это превосходно закрепилось и осело в массовом сознании, проникло в самые его глубины, пропитало своим ядом насквозь и в итоге стало неотъемлемой его частью. Мои выходки не просто запоминались: они тщательно откладывались в мозгах моих несчастных жертв, зарывались в самый ил памяти, перегнивали там, обрастая самыми жуткими выдумками, и затем поднимались наверх омерзительными пузырями ядовитого болотного газа.
Когда же неосторожная лапа гэбни вдруг потревожила наше маленькое (такое уж маленькое?) болото, – пузыри с его дна повалили как черти из преисподней.
Но про гэбню – потом. А сейчас речь пойдёт об этих самых выходках.
Начнем с того, что я, как уже было сказано ранее, читал проповеди. Все они были примерно на одну тему: мир погряз в грехах, грядет Апокалипсис, конец уже близок, но праведные спасутся. Праведные – это те, кому нравятся мои проповеди.
Вообще смысл моих тогдашних речей был таков: никому верить нельзя, даже себе, мне – можно. И многие в нашей школе только мне и верили.
Тогда мне это нравилось. Нравится, честно говоря, и сейчас. Однако теперь я уже начинаю немного осознавать последствия моих неосторожных игр в тоталитарную секту. Для многих это были совсем не игры…
Итак, при каждом удобном случае я собирал вокруг себя хотя бы и небольшую, но всегда благодарную аудиторию и рассуждал вслух о жидомасонах, рептилоидах и чупакабрах.
Некоторые читатели тут, возможно, подумают: ну, рассуждал, – и ладно. Чего уж тут такого?
Но так мыслить могут лишь те, кто никогда не соприкасался со школьной системой.
Поймите, наши школьные учителя (в массе своей, разумеется) – это люди ужасающе невежественные, весьма трусливые и до невозможности косные.
При этом надо помнить, что школа – это институт тоталитарный. Вроде тюрьмы или армии. А потому тут всё надо делать по уставу. Если же в уставе о чем-то не сказано, – делать это категорически нельзя.
Но не надо думать, что это все от невежества и косности. Тут на все свои причины имеются. И главная из них – это страх перед проверкой из Минобра. Вполне обоснованный, надо сказать.