Терпкий ветер весны
Шрифт:
– Мать звонила. Сказала, что командировку продлили. Задержится. Так что я у тебя подольше поживу… Не возражаешь?
– Как ты себе можешь представить мои возражения? – попытался сыронизировать я.
– Ну, тогда я, пожалуй, пойду покатаюсь, раз уже проблема с жилплощадью у меня в настоящий момент решена, – он улыбнулся, и у него в руках опять оказался скейтборд. С ним он не расставался уже почти год. Чуть ли не каждый раз, когда я его видел, он прижимал эту доску к себе, словно она была главной ценностью
Я рассеянно кивнул в ответ, думая про письмо. Так и сидел, пока в коридоре не щелкнул замок входной двери:
– Я ушел, – произнес сын уже откуда-то с лестничной площадки.
– Когда вернешься? – попытался спросить я, но хлопок двери был единственным мне ответом. И спустя всего пару минут Ярослав уже летел на своем скейте по городским осенним улицам. Под колесами шуршали опадавшие желтые листья. Вечернее солнце светило ему в лицо, а все ещё теплый ветер трепал волосы. Он улыбался от чувства легкости и свободы, а ещё – от безграничного, нескончаемого счастья, которые всегда приносят ветер и скорость. Тем более, в шестнадцать лет.
В принципе, я его понимаю. Всё то же самое было и двадцать пять лет назад у меня – ветер в лицо и чувство, что мир принадлежит тебе.
На следующий день сын пришел из школы поздно. У меня тоже выдался тяжелый день. Пришлось ехать в порт: на «рыбаке» загорелась ветошь. Почти сразу полыхнуло по всему трюму и пошло по надстройке. Коридоры узкие, освещение полетело. Наши толком ничего не могли сделать. Хорошо еще, что никто не пострадал. Вахтенная команда быстро перешла к нам на борт, и вместе с нами смотрела, как горит их судно. Мы оттащили его на рейд. Там и ждали, пока прогорит.
Мысленно я ещё прокручивал детали пожара, прикидывал, то ли из-за разгильдяйства все сгорели, или сами же и подожгли. Разговаривать особо не хотелось. Сын, видя мой уткнувшийся в одну точку взгляд, задал вопрос, которым я иногда подначивал его самого:
– О чем молчишь?
Я улыбнулся, видя его неожиданную попытку расшевелить меня:
– Был трудный объект. Даже потушить не смогли.
– Тебе-то чего? Ты же всё равно увольняешься, – пожал он плечами.
Я поморщился. Ну, да, увольняюсь. Сын промолчал. Я решил переменить тему.
– Что нового в школе?
– Да, вроде, ничего,– чуть подумал, потом добавил. – А, вспомнил! Тебе наша Вера собирается звонить.
– Ваша Вера – это классная руководитель? – уточнил я.
– Ага.
– Что-то уже натворил?
– Да, вроде, нет, – без особого интереса ответил сын, и закрылся в своей комнате.
Когда мы расстались с его матерью, сын остался с ней, но одна из двух комнат моей квартиры осталась за Ярославом. Может быть, поэтому, несмотря на то, что мы жили не вместе, он всегда считал её своей территорией. Меня это устраивало.
Под
– Здравствуйте, это Вера Михайловна…
– А-а-а, – тяну я время и опять начинаю чувствовать себя, как виноватый школьник, но потом беру в руки. – Здравствуйте. Ярослав говорил, что Вы позвоните.
– Вы знаете, с вашим письмом какая-то детективная история.
– Это я уже понял. А что Вы имеете в виду?
– Ну, Ваша версия про выцветшие чернила совершенно не подтвердилась. Никаких следов там не было и в помине. А значит, именно такой белый лист и был положен в капсулу.
– Ну, и что в этом такого? – не очень дружелюбно ответил я. – Ну, положили и положили.
– А Вам не хотелось бы узнать, кто это сделал, как и с какой целью?
– Зачем мне это? – спросил я. – Да и Вам?
– Считайте это частью учебного процесса. Возможно, чему-нибудь эта история научит детей, – и уточнила. – Ваших, между прочим, детей!
– Хотите научить их на чужом опыте?
Она оценила мой скепсис:
– Во всяком случае, попытка лишней не будет. И ещё я хочу всё повторить.
– Что именно Вы хотите повторить? – не понял я.
– Ну, чтобы теперь уже Ваш сын и его одноклассники на своем выпускном что-нибудь написали в будущее. Заложим еще одну капсулу. Или что-то вроде того. Разве плохо?
– Я этого не сказал, – пошел я на попятную.
– Вот и я так думаю. Но для этого надо разобраться с прошлым.
– Разобраться с прошлым? – почти поперхнулся я.
– Да, разобраться с вашим прошлым, – спокойно, без тени сомнения ответила Вера Михайловна. Как будто это было так просто.
– Боюсь, Вы обратились не по адресу…
– Да Вы не волнуйтесь. Ведь я кое-что уже нашла.
– Интересно… – сказал я без особого энтузиазма. – Что именно?
– Одну фотографию. Мне кажется, Вам будет интересно на неё посмотреть.
Деваться было некуда. Через пару дней я пришел в школу. Чуть ли не в тот же класс, где когда-то сам сидел за партами. Тут, конечно, многое изменилось. Появились всякие электронные доски, проекторы, которых в наши годы не было даже близко. Парты стали другими. Но стены-то все равно остались прежними!
Вот в этом коридоре я споткнулся и разбил голову о колонну. Тогда еще пришлось идти в травмпункт. Здесь перепрыгивал через несколько ступенек и всегда старался поставить рекорд – чем выше, тем, почему-то лучше. А вот тут портфелем случайно разбил оконное стекло. В общем, было что вспомнить.
– Я полезла в школьные архивы и нашла старую фотографию с той самой церемонии двадцатипятилетней давности, – заговорила Вера Михайловна. – Все совпадает. Вот закладная доска, вот капсула, вот ваш класс… У Вас такой фотографии нет?