Терпкий запах тиса
Шрифт:
Впрочем, это уже было неважно. Важно то, что, сколько бы раз ни попадала в тот момент, вернуть все в прежнее состояние я не смогу, пока не почувствую себя снова подростком. Девочкой, которая уверена, что влюблена в мальчика, хотя мальчик этот старательно вытирает об нее ноги. Но как? Как пережить тот момент еще раз во всех полноте чувств, мыслей, ощущений?
Я чувствовала, что отгадка где-то рядом. То, что было в первый раз и чего не было в другие два. Если я вспомню, может быть, и пойму, что нужно сделать. Но вот как заставить себя вспомнить? Ответ: никак. Со мной такое бывало уже однажды. Не обязательно с чем-то забытым. Иногда надо было принять какое-то решение или сделать выбор, но все варианты
Весь следующий день я ждала, что Котик перезвонит, но он, похоже, лег на дно. Как же это было знакомо! Он ни капли не изменился, и сейчас самым парадоксальным образом это радовало. Потому что непредсказуемость гораздо опаснее явных рисков, которые можно просчитать. Сейчас ему надо было заставить меня нервничать, чувствовать себя неуверенно, в идеале — виноватой. Не для этого ли было сказано про развод (из-за меня!) и про то, что он четыре года не видел дочь?
Вообще тут была еще одна загадка, из разряда глобальных. Зачем ему вообще понадобилось, чтобы Лера вышла за него замуж? Любовь? Крайне сомнительно, какая уж тут любовь при таком раскладе. Секс? Так не одна, прошу прощения, писька на свете, все по одному фасону скроены. Материальная выгода? Может, но не настолько велика, чтобы за нее цепляться. Желание иметь статусную игрушку? Вот это уже, пожалуй, теплее. Играть с девочкой, которая легко позволяет себя унижать, — это уже не тот уровень, это он перерос. Гораздо интереснее нагнуть женщину, которая знает себе цену.
Впрочем, все это были лишь догадки. Что-то определенное можно было сказать, только встретившись с ним лично, как бы мне не хотелось этого делать. Но идти на контакт сама я не собиралась. Пусть тоже подергается. В моих интересах тянуть время, пока Упадышев что-нибудь не нароет — если, конечно, нароет.
Вечером вернулся Вадим.
— Лер, с тобой все в порядке? — спросил он после ужина. — Я тебе рассказываю, а ты как будто уплываешь куда-то.
— Все нормально, — я встала из-за стола, обняла его сзади — так, чтобы он не видел моего лица. — Просто у нас сейчас очень важный проект, постоянно на нервах.
Впрочем, это даже вряд ли было враньем. То, что я делала сейчас, действительно можно было назвать важным проектом. Чрезвычайно важным, потому что от результата зависела вся моя дальнейшая жизнь.
Вадим сидел на диване и смотрел старую французскую комедию про жандарма из Сан-Тропе, а я лежала, положив ноги ему на колени, и просматривала в ноутбуке рабочие материалы. Впрочем, вникнуть как следует в содержание не получалось. Это было какое-то пограничное состояние, когда я уже не могла больше думать о том, что волновало меня больше всего, но и ни на чем другом сосредоточиться тоже не получалось.
Когда фильм закончился, Вадим выключил телевизор, провел рукой по моей ноге, забираясь высоко под короткое синее кимоно.
— Я по тебе скучал, — сказал он, улыбаясь одними глазами. — Ты скоро?
— Да, — кивнула я. — Иди пока в душ, я сейчас дочитаю.
Но как только Вадим ушел в ванную, я отложила ноутбук и закрыла глаза, пытаясь справиться с горьким ощущением вины. Не поймет ли он, что со мной что-то не так, что дело вовсе не в «важном проекте»?
Нет, Лера, так не пойдет. Если ты постоянно будешь думать о вине другой своей ипостаси и не сможешь с этим справиться, лучше тогда прямо сейчас во всем признаться и расстаться.
Шум воды смолк. Вадим вышел и остановился в дверях гостиной, глядя на меня, — босиком, полотенце обмотано вокруг бедер. Я сделала вид, что не понимаю, в чем дело: «Мужчина, через почему такое вы на меня так пыритесь? Чевойта вам надоть?» Лениво встала, протиснулась мимо него, сдернув мимоходом полотенце. Юркнула в ванную, захлопнула дверь перед носом и повернула язычок замка.
— Ну, подожди, зараза… — проворчал Вадим.
Я стояла под душем, и теплые струйки воды ласкали кожу, как нежные прикосновения, рождая в воображении самые нескромные картины. Вытираясь перед зеркалом, я проводила по телу руками, представляя, как через минуту то же самое будут делать руки Вадима, и по спине бежали нетерпеливые мурашки.
Черной змеей проползла, извиваясь, мысль: наслаждайся, пока еще есть время. Кто знает, сколько его осталось. Как будто по ногам потянуло холодом из-под двери. Я отмахнулась: сколько есть — все мое. Посмотрим, чей козырь старше. Натянула всю ту же зеленую шелковую рубашку, вытряхнула из флакона последние капли Эсте Лаудер.
Вадим лежал, закинув руки за голову, и ждал меня. Не глядя на него, я выключила свет, забралась под свое одеяло и сказала с интонациями Снежной королевы:
— Спокойной ночи!
— Да прям!
Одеяло само собой куда-то улетело, и свет, похоже, тоже включился сам собой. Вадим наклонился надо мной, гладя мою грудь, живот, бедра через рубашку, — и это было двойное удовольствие: от его ласк и от скользкой прохлады шелка. А потом она тоже словно испарилась. Его язык провел прямую от груди до пупка, опустился ниже, еще немного ниже…
— А вот теперь спокойной ночи, дорогая!
Вадим целомудренно поцеловал меня в лоб, выключил свет, лег под свое одеяло и повернулся ко мне спиной. Я взвизгнула, сдернула с него одеяло и уселась верхом, придавив ладонями плечи. Наклонилась и медленно раздвинула его губы языком…
30
Это был похоже на первый год после того, как я стала Славкиным партнером и директором агентства. Мы с Чарушниковым и еще парой местных акул объединились и зачищали рынок от конкурентов, которых было как грибов после дождя. Точнее, как поганок. Нашим девизом было: «Мелочи — мелочь». Война, азарт! Я просыпалась каждое утро в возбуждении, в котором было что-то сродни с сексуальным. Только тогда на кону стоял успех и деньги. Сейчас — моя дальнейшая жизнь.
В то, что Котик просто так умоется, я не верила. Еще раз с пятой цифры: люди не меняются. Не в его натуре выпустить за здорово живешь то, что попало в лапы. Так было с Артемом, так, видимо, было и с Ильей из параллельного класса — моим соседом по дому.
Иногда по утрам мы с ним одновременно выходили и вместе шли в школу. Изредка Илья заходил ко мне домой, иногда я к нему. Просто болтали, слушали музыку. А потом прошел мерзкий слушок, что у нас с ним что-то… эдакое. И как будто сам Илья эти слухи и распускает. Не разобравшись, я сгоряча наговорила ему всякого, а он только стоял и хлопал глазами. И только потом, когда Женька уже уехал, я узнала, кто на самом деле был источником этих сплетен. Я спросила в письме: какого черта? Но Котик вывернулся: ничего подобного, ну, может, просто повторил то, что услышал от кого-то. С Ильей мы потом все выяснили, я попросила прощения, но неловко мне было до сих пор — стоило только вспомнить о той истории. И это был просто один маленький фактик из множества прочих.