Тесные комнаты
Шрифт:
– Говори только факты... Можешь без подробностей, раз ты сегодня такой взвинченный, - посоветовал Рой.
– Ну, - по-прежнему всхлипывая приступил Браен к рассказу, - в первую ночь у нас ничего не было...
– Глаза юноши бегали из стороны в сторону, как будто он пытался воссоздать в памяти все, что произошло между ним и Сиднеем.
– Я при любом удобном случае мелькал перед ним голышом, хотя холодрыга была будь здоров. В общем, так и эдак показывал ему, что я легкая добыча...
– Что, конечно, на самом деле совсем не так.
– Но я сразу, еще до того, как первый раз перед ним разделся, почувствовал,
– Да ясно мне, - по голосу Роя слышалось, что он в той же мере жаждет фактов, в какой не желает знать подробностей, поэтому Браен осекся и посмотрел на него с сочувствием.
– Это произошло, когда мы отправились за водой к роднику. Рискуя схлопотать пневмонию, я спустился к вниз к ручью в чем мать родила. Сид шел следом с баклагой. Шанс подвернулся что надо, я сам не верил своему везению. И вот, набираю я воды, и тут он, ни слова не говоря, кладет руку мне на зад. А я сперва жду, пока баклага наполнится до краев, и только потом оборачиваюсь к нему и говорю: "Если хочешь, Сид, давай прямо тут и сразу..."
Браен даже не успел толком сообразить что произошло в следующую секунду: не дав ему докончить рассказ о "небывалом везении" Рой вдруг вцепился руками ему в горло и принялся душить, однако на этот раз Браен инстинктивно вывернулся и крепко двинул салотопу прямо в кадык. Этот удар едва не отправил Роя на тот свет. Тот грохнулся на пол и остался лежать, задыхаясь и дергая ногами. Казалось, он сейчас испустит дух.
Когда, наконец, Рой смог перевести дыхание, и оправился от первого болевого шока, равно как и от удивления, как крепко он схлопотал от своего ученика, который, как выяснилось, может дать сдачи, он произнес с раскаянием: "Прости меня, Браен... Я ведь сам велел тебе это сделать".
– Бздун ты чертов, вот ты кто, - вне себя от ярости рявкнул Браен: казалось, что в эту минуту он сам превратился в "хозяина".
– Теперь я просек, что ты затеял, Стертевант. Я тебя насквозь вижу, ты, дешевый очковтиратель... Ты ведь сохнешь по этому Сиднею Де Лейкс, что, нет что ли?... Поэтому ты и подослал меня к нему, чтобы это как будто ты сам был с ним, так? Давай говори как есть!.. Раз так, то можешь валить к нему, и пускай он тебя самого и трахает... а с меня хватит, слышишь, Рой Стертевант. Держишь меня за пешку дерьмовую, да еще и душишь за то, что я исполняю твои же приказы. Я этим сыт по горло, слышишь. Ненавидишь его? Хрен там. Ты по нему с ума сходишь. Он для тебя смысл всей жизни, ты, грязный и лживый сучара.
– И что с того?
– яростно напустился Рой на своего взбунтовавшегося любовника.
– Что с того?... Да, я его люблю уже много лет, это больше, чем любовь... Но еще я хочу его убить и избавиться от него, и я сделаю это, с твоей помощью или без. А теперь пошел прочь. Вон отсюда! Убирайся из моей жизни. Знать больше не хочу ни тебя, ни тебе подобных...
Однако у Браена МакФи было не больше шансов вычеркнуть Роя из своей жизни, чем у того избавиться или отречься от его мучительной одержимости Сиднеем Де Лейкс.
Однажды, незадолго до самоубийства, старик Роя нашел в комнате сына альбом, полностью посвященный Сиднею Де
За несколько дней перед тем, как получить от Роя "распоряжение" отправиться на охоту, Бараен тоже случайно нашел в доме своего друга этот самый альбом. И заглянув в него, Браен ужаснулся настолько, как если бы выяснил, что на совести Роя уже имеется убийство.
"Он уже виновен в этом в сердце своем", - пробормотал Браен, наспех просматривая листы с фотографиями и памятными мелочами (Рой в это время отошел в уборную в дальнем конце участка, потому как туалет в доме засорился). Браен спешил просмотреть альбом как можно скорее, но собранные в нем воспоминания обладали какой-то колдовской силой и заставляли забыть о времени. Браен очнулся только когда рука Роя вырвала у него книгу. Однако в тот раз Рой ничего ему не сказал и не стал наказывать.
После их ссоры, Браен все равно не собирался уходить, даже притом что Рой доходчиво велел ему убираться подальше. Вместо этого, юноша примостился на раскладной стульчик, какие часто ставят на проповедях под открытым небом и на похоронах. Несколько секунд он посидел неподвижно, обхватив голову ладонями, а затем, выбросив вперед руки, словно хотел отшвырнуть их от себя подальше, воскликнул: "Ты сам знаешь, что не можешь взять и приказать мне, чтобы я убрался!"
– Хочешь остаться после всего что сегодня между нами произошло?
– спросил Рой.
Он по-прежнему говорил хрипловато и с осторожностью, ведь Браен не просто чуть было не отправил его на тот свет, но еще, к немалому удивлению Роя, доказал, что может он и раб, но раб склочный и опасный, если перегнуть палку. Давить на него можно было лишь до известного предела, и на сегодня запас его терпения был исчерпан.
– Что бы между нами не произошло, ты мой, Браен, - Рой встал возле раскладного стульчика, на котором устроился юноша .
– Правда?
– тот поднял лицо к своему мучителю, - тогда знай, что я здесь и всегда буду рядом, Рой.
С этими словами, Браен бросился в объятия своего "хозяина", и Рой прижал его к себе с самым искренним чувством, целуя его волосы, цвета - как ему нравилось сравнивать - красного дерева, и любовно гладя его густые, мягкие брови.
– Ты наверняка успел собрать про меня много разного материала?
– насмешливо спросил Рой.
– В смысле?
– обиделся Браен, испуганно высвободившись из объятий точильщика ножниц.
– Ну, всякие памятные штуки, как у меня про Сиднея Де Лейкс .
– А-а, ты про это. Каждый, наверное, хранит какие-то фотографии и сувениры из прошлого.
– Возможно, если они связаны с его семьей, но до меня еще никто не собирал так много, как ты их называешь сувениров, на память о другом мужчине. Нет, не было еще на свете человека, который бы так восхвалял, чтил и дорожил воспоминаниями о том, кто его так презирал... вот почему я собираюсь убить Сиднея.
– Нет, Рой. Не надо. Пускай живет. Давай лучше уедем с тобой куда-нибудь вдвоем.