Тибетское путешествие
Шрифт:
– А, - безнадёжно махнул рукой Ваджрапани.
– Ладно, Надоеда, говори.
– Когда-то я был человеком...
– начал дух.
– Очень давно и всего один раз, - не удержался, добавил Ваджрапани.
– Попрошу проявлять уважение!
– надулся Надоеда.
– Ладно, молчу, молчу.
Откашлявшись, как оратор перед тем как произнести речь с трибуны, прет продолжил:
– Итак, я был человеком. И духом переродился совершенно, совершенно незаслуженно. Посудите сами: чего плохого я сделал? Наоборот, это со мной всё время обходились несправедливо! В детстве лучшие игрушки и сладости всегда доставались моим братьям и сёстрам.
– Так всё-таки игрушки у вас были?
– уточнил Денис.
– Ты, наверное, смеёшься, мальчик, - фыркнул Надоеда.
– Всего-то ящик-другой, какие это игрушки! Ну а сладости? Если мне давали по одной шоколадке в день, разве должен я был с кем-то делиться? Ведь мне самому тогда ничего не досталось бы! А моя взрослая жизнь? Это была абсолютно несчастная жизнь! Все вокруг покупали одежду красивее, чем моя, еду вкуснее чем та, которую ел я, жили в домах новее, чем мой! Но я старался не отстать, тоже приобрести для себя всё самое хорошее! Старался - и всё же другие то и дело меня обгоняли, у них было больше, лучше, наряднее! Мыслимо ли ожидать, что такой обделённый человек как я сможет чем-то делиться? Но нет! На улице меня вечно останавливали какие-то попрошайки и выклянчивали деньги. Знакомые заставляли участвовать в благотворительных проектах - то нужно купить игрушки бедным детям, то лекарства больным, то еду бездомным животным! Ужасно, просто ужасно! Но потом ещё и мои собственные родственники вдруг решили, что я богач и могу им помогать. Одному понадобилось срочно жениться и он требовал денег в долг, другой хотел отправить сына получать профессию, но чтобы платить за учёбу, тоже не хватало денег... Третьему вообще негде было жить, и он оказался настолько бестактным, что попросил поселить его в одной из гостевых комнат моего дома! Конечно же, я ему отказал, как и двум другим. Ведь они ужасно, ужасно заблуждались - моё состояние было очень, очень маленькое. Его не хватало даже мне самому.
Кажется, Надоеда собирался повествовать о "тяготах" своей человеческой жизни ещё долго, но Ваджрапани вконец опостылело слушать, и он прервал духа:
– Всё с тобой ясно. Если говорить коротко - не зря ты угодил в мир претов.
– Что значит - не зря?
– возмутился Надоеда.
– Я не сделал ничего плохого, и ни за что ни про что мучаюсь тут от ужасного голода целую вечность - со счёта сбился, сколько!.. Да к тому же ещё родился хромым и одноглазым!
– Ну да, у других же всегда всего больше и всё лучше, чем у тебя, - съязвил Ваджрапани.
– Уж поверь: в ближайшее время ты вряд ли отсюда выберешься.
Прет открыл рот, чтобы начать спорить, но Ваджрапани зажал руками свои уши:
– Всё, достаточно мы тебя послушали, больше ни слова!
– Вы выслушали не до конца...
– Ох, Надоеда, ты кого угодно выведешь из терпения! Сейчас же отвечай на вопрос. Или я всерьёз рассержусь!
– Ну да, на ваше сочувствие надеяться без толку, - проворчал Надоеда.
– Что там у вас за вопрос?
Бодхисаттва не стал дожидаться, пока спросит Денис, опередил его:
– Говори, Надоеда, как освободить всех живых существ от страданий?
– Ну и вопрос!
– изумился прет.
– Глупый, скажу я вам, вопрос.
– Это ещё почему?
– озадачился
– Как можно не знать на него ответа?
– Ты, давай-ка, не увиливай, а отвечай! А не то...
– Ваджрапани грозно надвинулся на Надоеду.
Тот живо отступил, спрятался за спины других претов, и оттуда, с безопасного расстояния, передразнил бодхисаттву:
– А не то - а не то... Подумаешь, какой важный выискался!
Но духи зашикали на Надоеду, испугавшись, что Ваджрапани разгневается и больше не станет приносить суп. А кто-то даже толкнул одноглазого прета локтем в бок.
– Попрошу без рукоприкладства!
– замахнулся на обидчика Надоеда.
– Ладно, так и быть, отвечу. Дать им еды! Поняли? Чтобы существа не страдали, надо дать им еды! То есть, не им, а нам.
В нынешней своей жизни Надоеда не желал уже ни красивой одежды, ни новых домов. Для голодных духов значение имела только еда.
Остальным претам такой ответ понравился, они позабыли даже, что Надоеда в очередной раз надоел им историей о своей прошлой жизни. И, явно не собираясь высказывать никаких других мнений, подхватили:
– Дать еды!..
– И побольше!
– Да, да, побольше!
– А как же другие существа?
– постарался перекричать претов Денис.
– У других и так предостаточно еды! Зачем им ещё?
– пропищал самый низкорослый и длинношеий дух.
– Ну, наверное, не у всех, - возразил Денис.
– Бывает, что животные, например, птицы, не находят еды, и нечем кормить птенцов. И я слышал истории про людей, которые голодают.
Но преты верещали своё:
– Нет, у всех, у всех! Много, много, много!
– Зачем им, зачем?
– Надоеда, - всё ещё рассчитывая их переубедить, обратился Денис к одноглазому духу, - вам ведь в человеческой жизни казалось, что вас вечно обделяют всем, и едой тоже. Значит, и людям её может не хватать...
– Нет-нет-нет, - замахал руками Надоеда.
– Это прошлые дела. У людей определённо много лишней еды...
– Пусть отдадут её нам!
– на все голоса загалдели преты. Такой шум подняли, что у Дениса аж в ушах зазвенело.
Послушал он, послушал этот гам и вздохнул:
– Надо нам, Ваджрапани, отсюда уходить. Никакого толку от этих духов.
– Пойдём, - не стал возражать бодхисаттва. Прикрикнул на духов: - Дайте-ка нам дорогу!
Преты, продолжая громогласно заявлять, что хотят есть, расступились. Ваджрапани зашагал мимо них, размахивая пустым кувшином, Денис поспешил следом. Но всё-таки сказал духам "до свидания" - ведь молча уходить невежливо. Духи в ответ зашумели ещё громче, но разобрать, прощаются они или бубнят каждый своё, было никак нельзя.
Денис шёл молчаливый и задумчивый.
– О чём размышляешь?
– спросил его Ваджрапани.
– Почему когда задаёшь этот вопрос - как сделать, чтобы никто не страдал - все существа прежде всего думают о таких, как они сами? Асуры хотят дольше жить, звери - чтобы не было охотников, духи - наесться досыта... Разве что богиня дала такой ответ, который мог бы подойти и другим - не задумываться ни о каких страданиях. Но этот ответ для Авалокитешвары совсем не подходит.
– Это всё наше "я", - сказал, повыше подняв руку с ваджрой, чтобы дальше распространялся свет, бодхисаттва.
– Это оно заставляет нас первым делом думать о нас самих и о тех, кого мы считаем самыми близкими, о тех, кто на нас похож. А обо всех остальных забывать. Вообще, знаешь, это довольно смешно...