Тибетское путешествие
Шрифт:
– Так вот какой у вас мирный облик!
– Э-э... да. Но я принял его не потому, что считаю, будто ты трусишь смотреть на меня в гневном виде. Я убедился: смелости у тебя достаточно. Ты же не сбежал от претов и даже раздавал им еду. Просто... так уж получилось. Иногда меняюсь случайно.
Денис напустил на себя умный вид.
– Если посмотреть с далёкой точки зрения, удивляться тут нечему. Тот, кого нет, может меняться как угодно.
– Да, правильно, молодец, - похвалил Ваджрапани.
– Молодец-то молодец, только ответа для Авалокитешвары так и не нашёл. Кстати, куда мы
Денису показалось, что вокруг сделалось ещё темнее.
– Ну, ты ведь, наверное, теперь направишься в следующий мир?
– сказал бодхисаттва.
– Вот мы и идём в ту сторону.
Да уж, дела хуже не придумаешь. С самого начала Денис надеялся, что путешествия в этот, последний мир ему удастся избежать, что ответ подскажут обитатели одного из предыдущих. Но они не подсказали, точнее, подсказали, но не то что нужно - и вот, надо отправляться в самый нижний мир. А ведь это не что иное как ад. Только не такой, куда попадают души людей, совершавших разные плохие поступки. То есть, в этот ад тоже попадают из-за плохих поступков, но не души. Он - действительно как отдельный мир, в нём рождаются и проживают жизнь. И жизнь эта довольно-таки неприятная.
– Если по правде, мне в этот нижний мир даже одним глазом заглядывать не хочется, - откровенно признался Денис.
– И сомневаюсь, что из путешествия туда выйдет толк. Но я пообещал искать во всех мирах, а обещания надо выполнять. Так что если найдётся попутчик, я пойду с ним.
– Да вот уж и нашёлся, - сказал Ваджрапани.
И Денис разглядел, как в полутьме движется огонёк - словно кто-то идёт, держа его в руке, так же как спутник Дениса свою ваджру. Только свет не голубовато-серебряный, а золотистый.
– Бодхисаттва Кшитигарбха часто бывает в нижнем мире. Отправишься с ним.
– Почему у них с Акашагарбхой похожие имена?
– Акашагарбха значит "Сущность неба", а Кшитигарбха - "Сущность земли".
И вот два островка света, серебристый и золотой, встретились.
Кшитигарбха был похож на буддийского монаха. Это Денис сразу понял, потому что фотографии монахов встречались в книжках, а ещё этих людей показывали в познавательных фильмах про Тибет, которых много хранилось в мамином компьютере. Монахи носят оранжевые облачения до земли, длинные чётки на шеях и бреют головы, такой у них обычай. Именно так и выглядел бодхисаттва Кшитигарбха.
В одной руке он держал длинный посох, а в другой - большую жемчужину, вокруг которой танцевали язычки пламени. Но, наверное, в отличие от горячего бриллианта короля Кету, жемчужина эта руку совсем не обжигала.
Долгих объяснений не понадобилось. Кшитигарбха согласился взять нежданного спутника с собой.
– Вот и хорошо, - порадовался Ваджрапани, забирая у Дениса маленький кувшин.
– А я, пожалуй, схожу, отнесу претам ещё супа. Пускай сегодня побольше поедят.
Но Денис не был уверен, что всё так уж хорошо. Ему по-прежнему не очень-то хотелось знать, что происходит в аду. Но не хотелось и отступать, не сдержав данное Авалокитешваре слово. Поэтому он повторял про себя то, что узнал от Ваджрапани: "Страх только в моей голове". И старался не отставать от Кшитигарбхи.
– Осторожно, - предупредил бодхисаттва.
– Не оступись, сейчас будет лестница.
Ну да, не зря же это
И действительно, дорога теперь не просто понижалась, а уходила вниз так круто, что идти по ней без ступенек было бы невозможно. Кшитигарбха, спускаясь первым, держал светящуюся жемчужину так, чтобы Денис видел, куда наступает.
Но через некоторое время стало немного светлее. Тускловатый, неопределённого цвета свет шёл снизу, оттуда, куда они направлялись. И Денису казалось, что ничего хорошего этот свет не предвещает. К тому же стал ещё слышен и какой-то шум вроде отдалённого грохота сильного морского прибоя или раскатов грома. Только вряд ли это вправду прибой или гром.
Почему-то Денис ожидал, что с каждым шагом будет становиться жарче. Но никакой жары не чувствовалось. Может, идти ещё очень далеко? Но Кшитигарбха объяснил, что дело не в расстоянии. Адов на самом деле два: один действительно горячий, а другой холодный. Друг от друга они отделены, но над ними воздух смешивается, поэтому не ощущается ни жары, ни холода.
Бодхисаттва и Денис спускались всё ниже, тусклый свет приближался, и сильнее делался шум. И вот уже Денис разобрал, что никакой это не гром, а хор тысяч голосов, вскрикивающих, завывающих, рычащих на все лады.
– Холодно! Холодно! Мы мёрзнем! Ужасный мороз!
– кричали одни.
– Невыносимая жара! Пекло!
– вторили им другие.
Ещё ступенька, вторая, третья - и Кшитигарбха снова остерёг Дениса:
– Не спеши, смотри, чтобы голова не закружилась.
Да, тут было от чего закружиться голове. Как показалось Денису, прямо под ногами у него разверзлась пропасть, на дне которой мечутся какие-то фигуры. Когда же первое ошеломляющее впечатление прошло, стало возможно лучше разглядеть, что представляет собой нижний мир.
Больше всего он походил на гигантскую яму, дальних стен которой не разглядеть. Зато отлично было видно, что стена у этой ямы есть и посередине, она перегораживает её пополам. По верху стены шла узенькая тропинка. На неё как раз можно было ступить с лестницы, по которой спустились путники. И Кшитигарбха уже ступил, а Денису не оставалось ничего кроме как за ним последовать.
Половина пропасти по правую руку светилась красноватым светом, по левую - синеватым. И, насколько можно было судить в таком грохоте голосов, крики про жару доносились справа, а про холод - слева. Обитателей двух половинок мира с такой высоты трудно было рассмотреть, но Денису показалось, что выглядят они не намного приятнее голодных духов. А может, и более неприятными.
"Раз у них нет никакого названия, как у богов, асуров или духов, придётся называть их просто "существами", - решил про себя Денис.
Заметив, что на стене кто-то появился, существа стали задирать головы.
– Кшитигарбха! Кшитигарбха пришёл!
– послышалось с разных сторон.
Конечно, если бодхисаттва часто бывает тут, обитатели ада должны его знать.
– Освободи нас отсюда! Освободи!
– кричали существа.
Некоторые из них пытались карабкаться на "разделительную" стену или на плечи своих соседей, как будто это могло приблизить их к бодхисаттве. Но, как оказалось, даже такой маленькой свободы им не позволяется. Какие-то другие создания, выше ростом и более свирепые, тянули их обратно, толкали и били палками.