Тик-так
Шрифт:
– Не все, - возразила Дел.
– А после того как она перестала танцевать?..
– Она вышла замуж за па.
– А он чем занимается?
Глянув в зеркало заднего вида, но не обнаружив погони, Дел ответила:
– Режется в покер с ангелами.
– Я что-то перестаю тебя понимать.
– Он умер, когда мне было десять лет. Томми тут же пожалел о том, что говорил таким саркастическим тоном. Теперь ему стало очень неловко.
– Прости, - сказал он с раскаянием в голосе.
– Всего десять... Ты, наверное, очень переживала?
– Ма застрелила его.
– Твоя мама, которая была балериной?
– тупо спросил Томми.
– Тогда она уже была бывшей балериной, - уточнил а Дел.
– Она застрелила его, да?
– Он ее попросил.
Томми только кивнул. Он чувствовал себя вдвойне по-идиотски оттого, что так скоропалительно отказался от саркастического тона. Впрочем, было еще не поздно исправить положение.
– Ну конечно, попросил!
– Мама не могла отказать.
– В вашей конфессии так принято, - кивнул Томми.
– Убивать супруга по первой же просьбе.
– Он умирал от рака, - пояснила Дел. Томми снова почувствовал, что совершил вопиющую бестактность.
– Господи, прости меня, Дел!
– От рака поджелудочной железы, - уточнила Дел.
– Это было страшно...
– Бедняга...
Промышленные кварталы остались далеко позади, и "Шевроле" мчался по широкой авеню, по сторонам которой выстроились торговые предприятия, салоны красоты, видеомагазинчики, лавки, торгующие уцененной мебелью, электроникой, посудой. За исключением редких ночных баров и немногих закусочных, все забегаловки были закрыты, и окна их были темны и негостеприимны.
– Когда боль стала мучить отца так сильно, что он уже не мог сосредоточиться на покере, - сказала Дел, - папа понял, что пора прощаться. Он так любил карты, что не представлял себе жизни без них.
– Карты?
– Я же сказала, мой папа был профессиональным игроком в покер.
– Н-нет... По-моему, нет. Ты только сказала, что он режется в покер с ангелами.
– Разве он сел бы играть с ними, если бы не был профессиональным игроком?
– Очко в твою пользу, - сказал Томми, который имел мужественно признать свое поражение.
– Папа объездил всю страну и везде играл по-крупному. Как правило, это была незаконная игра, хотя он много играл и в Лас-Вегасе, где это разрешено. Между прочим, он дважды выигрывал мировое первенство по покеру. Мама и я повсюду ездили вместе с ним, так что прежде чем мне исполнилось десять, я успела трижды объехать Штаты, Томми чувствовал, что лучше всего будет держать рот на замке, но он был слишком потрясен услышанным.
– А потом твоя ма застрелила его?
– Да. Он был уже совсем плох, и его положили в больницу. Па знал, что никогда оттуда не выйдет.
– И она застрелила его прямо там? В больнице?
– Она приставила дуло револьвера к его груди - прямо к сердцу, - и папа сказал, что любит ее сильнее, чем любой мужчина способен любить женщину. А мама сказала, что тоже любит его и что они обязательно встретятся в Другом мире. Потом мама выстрелила. Он умер мгновенно.
– Надеюсь, тебя в это время там не было?
– сказал Томми в замешательстве.
– Нет, конечно, нет! Ты плохо думаешь о моей матери. Она никогда бы не допустила ничего подобного.
– Извини. Мне следовало бы...
– Мама подробно рассказала мне, как все было, примерно час спустя, еще до того, как полиция прибыла, чтобы арестовать ее. Она дала мне стреляную гильзу от патрона, который убил папу.
Дел сунула руку за воротник своей белой блузки и вытащила тонкую золотую цепочку. На цепочке висела блестящая медная гильза.
– Когда я дотрагиваюсь до нее, - сказала Дел, зажимая гильзу в кулаке, - я чувствую, как сильно - невероятно сильно - они любили друг друга. Скажи, разве любовь не остается самой романтичной вещью на свете?
– Остается, - кивнул Томми.
Дел вздохнула и убрала свой талисман обратно.
– Если бы только па заболел раком чуть позже. Я была бы постарше, и ему бы не пришлось умирать.
– Постарше?
– удивился Томми.
– Я имею в виду половую зрелость, - загадочно ответила Дел.
– Что ж, ему не суждено было дожить до этого времени. Судьбу не обманешь.
В полуквартале перед ними показалась полицейская патрульная машина, которая сворачивала с широкой улицы на стоянку возле все еще открытого кафе.
– Копы!
– воскликнул Томми, показывая рукой на полицейскую машину.
– Вижу.
– Пожалуй, будет лучше сбавить скорость.
– Я хочу побыстрее попасть домой.
– Но ты едешь гораздо быстрее, чем здесь разрешено.
– Я беспокоюсь, как там мой Скути.
– Но мы едем в украденной машине!
– напомнил Томми.
"Шевроле" промчался мимо полицейского автомобиля даже не притормозив, и Томми едва не вывихнул шею, когда поворачивался, чтобы взглянуть в заднее стекло.
– Не беспокойся, - бросила Дел.
– Они за нами не погонятся.
Патрульная машина затормозила, осветив дождь красными тормозными огнями.
– Кто это - Скути?
– поинтересовался Томми, продолжая наблюдать за полицейскими.
– Я уже говорила. Это моя собака. Ты что, совсем меня не слушаешь?
После непродолжительного колебания патрульная машина продолжила свои маневры на площадке возле кафе. По-видимому, запах кофе и гамбургеров заглушил у полицейских голос долга.
Когда Томми со вздохом облегчения снова повернулся лицом вперед. Дел неожиданно спросила: