Till Lindemann Messer
Шрифт:
галлюцинация взошла багряная,
выскочила из моего скальпа,
упала, хрюкающая на мою поясницу,
увязалась за мной...
и хочет со мною схватиться,
но бледнеет в своем же зловонии,
и сбрасываю я это хитросплетение агонии
наземь, пусть разобьётся, к чертям, вдребезги!
Нужно спешить - приложиться и вычистить
ртом эти осколки фантома,
плюну в лицо своё ими потом я,
чтобы умер тот, кто мне грезится...
Abgewiesen
Отвержен
Её
по ветру сею на прекрасные луга
так бледно светит солнце нам ночное
и семя падает в траву моё густое
соединяясь с пылью её тлена, и она
моя теперь сейчас и навсегда
Grossmutter
Бабушка
Я лежу возле тебя на ноге
в ковчеге смерти - на тахте
никак ты не успокоишься!
я вижу, ты почти уже покойница,
но меня трясет от скуки
я связываю бельевой веревкой тебе ноги-руки
я обязан любить тебя до самой смерти
должен жир твой наверх подвинуть прежде
потом я лягу на кожу твою
передразнивая в такт кричащую громко тахту
и затыкаю чрево скоро
плотно морщин горстью
в кровь стёрты копчик, спина
и что-то выпадает из твоего рта
никак ты не успокоишься!
зашиваю рот и глаза, как заправский закройщик я
нос, от дыхания сухой
закрывается прищепкою бельевой
тебе совсем ничего не осталось
ты вынуждена быстро умереть - такая лишь малость...
твоё сердце ударяет слабо
моё сердце ударяет громко
жизнь выпрыгивает из оболочки, как из обломков
таким образом, я хочу вплоть до могильной плиты
быть внуком послушным, любимым твоим
Guten Morgen
Доброе утро
Он с постели встал пораньше,
в ванную пошёл
долго в зеркало смотрелся
вены вскрыл потом
умирать под стол свалился...
Девушка сказала, слишком
стар он для неё
So hat das Kind in Not gelogen
Ребёнок вынужден был соврать,
но они переломали ему колени на куски
вырвали изо рта
с нёбом его язык
из пищевой дыры
выдрали и вокруг хребта
обмотали, чтобы за семью печатями был,
чтобы не мог мускулом этим болтать
Глянь, маленькая девочка на костылях
носит нарост на спине, на плечах,
цветущий розовым, как миндальное древо,
на нём кожица - слогов бранная пена
уж скоро измучают её юный рот
и голос в связках девичий умрёт
благо, искусство слов так обманно...
а ребёночек будет уж славным,
послушным, и бледными ручками
удавит себя, жутко мучая...
Fernweh
Страсть к путешествиям
Опилок пригоршня
и ворона на крышке
я сам себя выкопал
из глубокой могилки
Лепестков роз пригоршня
дождит в яму глубокую,
поют там: Ах! снова приди же!
совершенен приход мой
Орда обезьянок диких