Тина
Шрифт:
«Я знаю, что существуют действительные члены АН и почетные. Получить ни к чему не обязывающую корочку какой-то престижной академии я была бы не против. Ничего в том зазорного не вижу», – нарочно сказала я.
«Эти платные академики принижают, девальвируют достойные звания. Я знаю ректора одного престижного вуза. Он за заслуги перед страной получил эту награду. А теперь он как бы в одном ряду стоит, с заплатившими за титул. Наверное, ему обидно», – заметила моя знакомая.
«Я слыхала, что преподаватели кинематографических вузов получают звания профессоров и академиков не за защиты диссертаций, а за опыт работы».
«Так у них, наверное,
– Не утрируй, не обобщай, не застревай на мелочах. Навела шороху. Любое развитие заставляет людей заходить в зону дискомфорта, тем более, что современная «свобода равно благосклонна и к ужасному и к замечательному». Вот и возникают досадные неожиданности и недоразумения, – сказала Инна. – Анекдот хочешь? «Поймали наши моряки японских браконьеров. Подсчитывают ящики с украденными кальмарами и омарами, цифры в столбик складывают на бумаге. У японцев глаза на лоб: «Какие вы умные! Без компьютера умеют считать».
– Может и умные мы да толку от этого мало. Чего-то в нас не хватает. Деловой жилки что ли? – спросила Жанна.
– А все потому, что у нас, как только вылезает человечишко, пусть даже в самые малые начальнички, так сразу начинает служебным положением пользоваться: эксплуатировать, вымогать, душить, приставать, не пускать. – Аня раздраженно затрясла головой. – Выучила моя подруга своего мужа в институте, так он сразу нос задрал. Правда, там женщины сами к нему приставали. Неудачный пример… Но ведь мог и не пользоваться. Вот поэтому и топчемся мы на месте как в спортзале на беговой дорожке.
– Знаешь, сколько среди моих знакомых женщин, которые выучили своих мужей, а они их потом бросили? Вот и говорю я своим племянницам, чтобы о себе прежде всего думали и о будущих своих детях, а не об этих, долбаных... – сказала Инна.
«Сколько у нас в головах хранится ненужной информации! – усмехнулась Лена в ответ на очередной случай из жизни подруг. – А если вдруг ее количество перейдет в смертельное качество? Произойдет подавление человеческой личности? Нет, думаю, человеческий мозг сам найдет способ ограничить себя от переполнения».
– …Перебиваешь, слова сказать не даешь, отводишь мне роль бессловесной домохозяйки, а я, между прочим, еще работаю. Я не удостаиваюсь чести получить из твоих рук что-то большее? Не перестаю удивляться тебе и твоему подходу к людям.
– Это-то и хорошо, – засмеялась Инна. – Благодаря мне ты, Анюта, всегда в тонусе.
Аня насупилась, уловив колкость в ее реплике.
«Ну зачем ты так?» – шепнула Лена на ухо подруге.
Кира слышит, как Инна рассказывает:
– …У нас ему плохо! Возьмем Англию. Поехала моя племянница туда совершенствовать знание языка. Пожила в нескольких обычных английских семьях, и пропало у нее желание рваться за границу. Многое переосмыслила. Больше не укоряет мать за то, что та не отпустила ее туда искать особенное счастье. Многие там бедно, скучно живут, каждую копеечку считают, концы с концами еле сводят.
– И о машине не помышляют? – удивилась Жанна.
– Какой там! Никаких
– Там нас никто не ждет. Я вообще считаю, что если за тобой стоит семья и родина, мотай из чужой страны к себе домой, да поскорей, – сказала Жанна.
9
– У нас женщины все больше становятся капитанами жизни и тому, наверное, есть глубинные причины, – задумчиво произнесла Аня.
– Капитанами? Это хорошо! Что тут удивительного? У кельтов женщины обучали молодежь владеть оружием, – подхватила интересную тему Инна.
– Только семьям и детям это иногда боком выходит. Знакомая есть у меня, энергичная, деловая. Когда ее сыну исполнился год, муж сам взял на себя заботу о нем. Жена согласилась, потому что считала его добрым заботливым и ласковым. Думала, он душу ребенку будет отдавать. Таким он притворялся, когда она была дома. На самом же деле он стал водить домой женщин, а сыну давать снотворное. Это длилось два года, до тех пор, пока жена не обеспокоилась слабым развитием ребенка и как-то из командировки вернулась слишком рано. Развелась, конечно, няню наняла, камеры секретные поставила во всех комнатах.
– Всем хочется, чтобы во всём ключики к замочкам подходили без всяких погрешностей. Не выходит, – грустно отреагировала Аня на рассказ Жанны. – Если бы добрые дела совершать было выгодно, их делали бы даже преступники.
– А хороших примеров ты не припасла? Мне поделиться с тобой? – спросила Инна.
– Дожить бы до лучших времен, – дала разговору другое направление Жанна.
– Ой ли. Паровоз только набирает скорость. То ли еще будет. Мир не может долго жить в покое и в благоденствии. В девятнадцатом веке люди не могли себе представить Освенцима или атомной бомбы… – усмехнулась Инна.
– Мы только-только начали на ноги становиться и что? Опять нас ждут какие-то препятствия? Не пугай ради бога, – попросила Аня.
– Кругом нас враги: Америка, исламисты, Западная Европа. Осилим ли? – дразнит ее Инна.
– Враги позволяют нам лучше узнать себя, а друзья непреднамеренно могут ввести в заблуждение, – заметила Жанна.
– Существует устойчивое мнение, что Западная Европа завязана на Россию. Она не самый страшный враг, – возразила Аня.
– Глаза мне открыла? А я так глупая. Ах, какая незадача! – засмеялась Инна. – Собственно, и да, и нет.
– Не выношу разговоров о политике, – надулась Аня.
– Что есть современная политика? Одни делают вид, что пугают, другие – что боятся. Главное самим не нарываться. Обычное бряцание оружием. Это раньше она была игрой джентльменов.
– Да что ты говоришь! – поджала губы Жанна.
– При отсутствии драйва у генералов теряется вкус к жизни, тухнет взгляд. И при малом финансировании тоже. И, тем не менее, мир пока что остерегается применять атомное оружие. Разум побеждает, – заметила Инна.