Тина
Шрифт:
– Тогда мы были опьянены одной только возможностью быть свидетелями триумфа! – торжественно произнесла Жанна. – А теперб?..
– Наконец-то о триумфе вспомнила. Не прошло и полгода.
«Инна считает свои шутки изысканной гимнастикой ума», – устало подумала Аня.
– И что плохого ты видишь в моем восторге? – пробурчала Жанна и уткнулась в подушку.
– …В семидесятые было дикое перепроизводство политической агитации, а теперь от рекламы прокладок глохнем. Идиотизм. Только сядешь обедать, а тебе из телевизора реклама лекарства от поноса вместо соуса, жутких монстров в желудке. В лучшем случае про
– Рекламируют материал для строительства садовых домиков. Но что это за кирпич, если его можно лбом или ребром ладони расколоть? Мой дед такие кирпичи изготовлял, молотком трудно было разбить, – похвалилась своим предком Инна.
И Жанна пожаловалась:
– Меня рекламы по телефону замучили. Только прилягу днем вздремнуть – я теперь быстро устаю и плохо сплю ночью, – а они тут как тут, трезвонят! Я резко отвечаю «Спасибо, прощайте» и бросаю трубку. А сынок шутит: «Мама, больше тепла в голосе. Они ни в чем не виноваты. Это их работа».
– В магазинах проводят рекламные акции, розыгрыши призов, а на самом деле дураков из нас лепят. Считают, что мы больше ценим обертки, чем то, что внутри? – возмутилась Аня.
– …Нам бы на наших просторах сельское хозяйство развивать, – сказала Аня.
– В вечной мерзлоте? – удивилась Жанна.
– В сельское хозяйство надо много вкладывать. А после горбачевской конверсии военной промышленности прорывов во всех отраслях народного хозяйства ждать не приходиться. Пробуксовывает наша промышленность. А у олигархов пальцы веером, – высказала свое категоричное мнение Инна.
– Нам бы второго Королева или Петра Первого, – пожелала Аня.
– Боишься не обойтись без сильной руки?
– Гложут сомнения.
– Поверим новому президенту, – сказала Лена.
– Дай Бог ему сил и здоровья. Страна досталась ему в расхристанном состоянии, – вздохнула Жанна.
– …Многострадальная Россия! У Смоктуновского спросили: «Без чего не может прожить человек»? А он ответил, что без родины. Не понимаю его. Родины нельзя лишить. Она в душе. Я это так понимаю. Любовь к родине умирает вместе с человеком. А пока живешь: думаешь, страдаешь… Подруга до перестройки ездила с мужем в Венецию. Рассказывала: «…И вдруг под мостом проплывает корабль с нашим флагом! Что со мной было! Это такое сильное чувство!.. А теперь СССР нет, и это так тяжело. Это занимает все мои мысли».
Разговор то затухал, то снова возобновлялся. Лена то внимала подругам, то дремала.
– «И не солгало предчувствие мне», – пропела Инна.
– Что ты нам своими мнимыми предчувствиями глаза колешь, в нос тычешь. Не вводи меня в заблуждение своим глубокомыслием, – вспылила Жанна – Может, ты не чужда изотерики? Ты в той же мере физик, в какой и мистик? И скрывала. Зачем? Связь науки, искусства и изотерики обусловлена их общей принадлежностью к духовной сфере. Многие ученые были теологами и астрологами. И это может служить тебе некоторым оправданием.
Инна в ответ сказала с безнадежно-огорченным выражением лица:
– Вся страна сейчас верит во что угодно, только не в себя.
– …Быстро канула в вечность советская страна с ее международной солидарностью, где русские чувствовали себя братьями всему человечеству. Как старый сапог за ненадобностью
– Терли бом-бом, терли бом-бом… А тебе получается лень, – насмешливо кольнула оратора Инна. – Клеймить куда как просто. Что, найденные несоответствия раздражают? А ты с учетом изменившихся обстоятельств смейся. Внеси коррективы в свои взгляды и мироощущение. «Смех – по мысли Достоевского – лучшая проба души». Не можешь? Помочь? Нет? Тогда плохи твои дела. Какой флаг висит над страной твоей души? Белый? Остается надеяться, что действительность в скором времени возобладает над грезами, и в конечном итоге все у нас утрясется.
– …Я придерживаюсь старой истины, что деньги губят хуже нищеты, – сказала Аня.
– И куда же мы придем с твоим тезисом? – удивилась Инна. – В моей квартире как-то свет отключили. Я зажгла свечку и вдруг ужаснулась: «Как же мы учились при керосиновой лампе? И ведь истово учились, И счастливы были!»
– …Кругом повальный грабеж. Растащили родину на шматки, в дерьме вываляли. Даже памятники старины рушат. Время их пощадило, а люди – не хотят беречь. Какое варварство! Блеск золота некоторым глаза застит. Как же, народная память в центрах городов находится, а там земля самая дорогая. И некому дать по шеям за содеянное. Не вернуть нам былого. Завлекли в революцию горстку, а расхлебывают миллионы. И не так уж много воды с тех пор утекло. А что дальше будет? И вообще стоило ли огород городить? И сколько еще ждать-надеяться, когда добро в олигархах прорастет?
– Что ты к ним прицепилась? Думаешь, они погоду делают? Или тоже фешенебельную дачу захотела? Возмечтала вращаться в высшем обществе? Западных романов начиталась. Да не тут-то было, мошна дырявая. Гоняешься за счастьем, а оно все время оказывается позади тебя, – от скуки принялась дразнить Инна Аню.
Лена с непроницаемым выражением лица остановила подругу.
Но Аня опять за свое:
– Взнуздали нас, вот мы и тужимся, тужимся… Раньше находились под воздействием социалистической пропаганды, теперь США сует нос в наши дела, пытаются оглуплять. Даже крошечные государства на нас как моськи тявкают. Тоже имеют виды на наш Север. Петр Первый когда-то провозгласил, что Россия будет прирастать Сибирью. А мы ее не благоустраиваем, не развиваем. Разворовываются ее богатства. Вековой лес идет в Китай за копейки. С самолета смотришь – кругом сплошь проплешины. Кто за это ответит?!
– Были сильными – боялись к нам соваться, а теперь наша держава держится на нефти, газе, оружии и женщинах. Лена, подтверди. Что ты молчишь? – обратилась к подруге Инна.
– Я свое честно исполняю, а этот кафтан не по мне. Я умираю… спать хочу, а вы меня на дыбу.
– Прости. Спи спокойно, я от тебя дежурство приняла, – пошутила Инна, чтобы смягчить подругу.
– …Раньше была вера в торжество человеческого разума. Наука была мощным фундаментом этой веры. Мы считали, что научно-техническая революция изменит породу человека в лучшую сторону, верили, что человеческая природа в принципе положительная, и, что, скрепленные между собой братской дружбой, мы продвинемся к вершинам добра и справедливости... А кому-то нашего добра не надо было. Им свое, пусть даже худосочное, подавай.