Тишина всегда настораживает
Шрифт:
— Они даже при выпивке мыслят уставными категориями, — сказал Моллог и потер лоб.
— Здесь губят людей, — сказал Йохен. — Не только подчиненных, но и командиров. Я не хочу утверждать, что это является главной целью службы в армии. Очевидно, нет, но результатом — во всяком случае.
— По моему мнению, ты еще пока цел.
Шпербер взглянул на него:
— Как долго ты это выдержишь?
— Здесь я служу, а в городе три раза в неделю посещаю вечернюю инженерную школу. Фельдфебель у нас корректный парень, он предоставляет мне свободу действий.
Шпербер удивился:
— Таким образом, мы
— Но только одна, — заметил Моллог.
13
Шпербер ожидал у витрины на тротуаре. Если она пойдет к фонтану, у которого они договорились встретиться, то неминуемо должна пройти здесь. Он хорошо замаскировался. Мужские рубашки и галстуки, выставленные в витрине, вряд ли привлекут ее внимание. Половина шестого, длинная суббота.
Какое-то время Шпербер пытался с полузакрытыми глазами различать отдельные лица прохожих. Но глаза быстро уставали. Физиономии стали расплываться. Он чувствовал себя выключенным из потока тех, кого, казалось, куда-то гнали. Он ощущал бы себя препятствием этому потоку, если бы на том месте не стояла витрина. Он был одним из тех, у которых в кармане не было эквивалента тому, что было на ней выставлено.
Они договорились встретиться в семнадцать сорок пять. Сюзанна хотела поужинать в новой квартире, которую снял для нее отец.
Еще пять минут. Если она не пройдет, он отправится к фонтану. Но ему очень хотелось увидеть, как она движется, как смотрит, когда находится среди толпы. Он хотел понаблюдать за ней, когда она об этом не знает и чувствует себя совершенно свободно.
Нет, он не ревнив.
Шпербер испугался, потому что чуть не проглядел Сюзанну. Лицо девушки было неподвижным и не выделялось среди других в толпе. Она провела рукой по волосам. Среди множества людей она казалась меньше, не такой самоуверенной, как тогда, когда они впервые сидели вместе.
Он вновь спрятался за витрину. Она быстро шла в направлении фонтана. В какой-то миг у него мелькнула мысль, стоит ли вообще следовать за нею.
За пять минут до назначенного срока Шпербер должен быть на месте, как и положено солдату. Он вытянул шею. Девушка исчезла в толпе. Он пошел до конца пассажа и направо, чтобы сократить расстояние.
Сюзанна держалась обеими руками за ремень сумки, висевшей на плече, и ходила взад и вперед. Он остановился. Девушка еще не заметила его. Она посмотрела на часы. Сколько же Сюзанна ждала бы его, если бы потребовалось?
Ее лицо вдруг засияло. Она засмеялась, побежала к нему и обняла. Шея к шее, ухо к уху, они замерли, как две лошади. Он не хотел, чтобы она сейчас видела его лицо. Он услышал, как она спросила:
— Ну, как твои дела? — И выскользнула из его объятий.
— Лучше, чем раньше.
— Мы пойдем ко мне или?.. — Она перехватила ремень своей сумки и направилась в сторону своего дома.
Что побудило Сюзанну пригласить его на квартиру? На особую интимность, во всяком случае, рассчитывать было нельзя.
Ее жилье находилось на девятом этаже недавно выстроенного дома. Комната, кухня, ванная, балкон. Она недавно въехала сюда. Он повесил пиджак на ручку двери. Стены белые, гладкие, холодные. В коридоре еще стояли ящики с книгами, преимущественно беллетристикой.
— Я сейчас приготовлю поесть, — сказала девушка и пошла на кухню.
— Помочь тебе? — Он как будто хотел себя подбодрить.
— Квартира очень маленькая! — Сюзанна крикнула это громко, словно находилась в больших апартаментах. Она с улыбкой взглянула через открытую дверь, почесала руку ножом.
Может быть, ей просто нужно общество? Вновь загорелось его увидеть? Невероятно. Сесть здесь? Куда же? На ковер? На чертежную доску? Или на кровать? Здесь не было нейтрального угла, как в кафе. Что ж, видно, Сюзанна не хотела дать ему основание почувствовать себя гостем.
Рядом с дверью висела наборная касса. В отделениях, где раньше помещались свинцовые буквы алфавита, сейчас находился миниатюрный музей; здесь были серьги, камешки, слоники из кости, пуговицы, чашечки, фарфоровые яблочки величиной с маслину, чернослив, коробочки от лекарств, человечки из спичек, засохшие корешки каких-то трав, клубки ниток, игральные кости, раковины, муха в янтаре, Чиполлино.
Угол над кроватью был увешан фотографиями. Они его заинтересовали. Сюзанна вместе с похожей на нее пожилой женщиной, с пожилым мужчиной, тоже имевшим с нею общие черты. Сюзанна с подругами, с ребенком на руках. Сюзанна с каким-то типом среднего возраста. Сюзанна среди мужчин-итальянцев. Над ее портретом прикреплена фотография ребенка.
Квартира была еще не полностью оборудована, и все же эта скудная обстановка подействовала на него удручающе.
Этот тип там, вероятно, Ульф. У него физиономия журналиста. Всем интересуется, всегда занят поисками оригинального. Поверхностные специалисты — так Йохен именовал представителей этого круга.
Зачем в ее квартире этот Ульф? Его время как будто давно уже кончилось. Почему здесь нет портрета Йохена Шпербера, тоже бывшего? Он вышел на балкон. Там, внизу, он с нею проходил по дороге в эту квартиру… после обеда в «Наполи», вечером в «Рок-Шап», между этими громадами, которые теперь приняли фиолетовую окраску вечернего неба. Видны были провалы улиц, как бы вылепленных из сырой глины. Людей различить нельзя. Мелькали лишь фигуры, освещаемые желтым светом фонарей на перекрестках. Здесь и там проносились огни автомобильных фар.
Он видел Либигштрассе, улицу, на которой стоял дом, где жила Сюзанна. Видел ее квартиру, белое вязаное пушистое покрывало на ее кровати, чемодан с пластинками.
Вдруг Йохену показалось, что там, внизу, все должно разрушиться, все должно погибнуть.
Он вновь зашел в комнату, присел на подоконник. Появилась Сюзанна и опустила на пол поднос, на котором стояли тарелки, лежали приборы, высились две бутылки пива и бутылка красного вина. Девушка усмехнулась, но не взглянула на него, когда проходила мимо, возвращаясь на кухню. Она продолжала там хозяйничать. Сюзанна уже не выглядела той беспомощной мечтательной школьницей старшего класса, которой он иногда помогал готовить уроки. Вот бы перенестись на два года назад! И если она сейчас еще интересуется им, то для чего? Что у нее на уме?