Тьма близко
Шрифт:
Пораженный вельможа порывался что-то сказать, но Гильмерт говорил, не делая паузы, а перебить принца Мовер не решался. Элис же отметила: Гильмерт знает имя пропавшего пажа. И не забывает назвать папашу «добрым». Притворство? Или его высочество говорит искренне?
– Зная вашу преданность и твердость, я открою тайну, господин Мовер. При дворе зреет большой заговор, и события в замке Фиоро – только его часть. Поверьте, я не меньше вашего хотел бы увидеть Гафрида живым, но увы…
– Тогда я требую правосудия! – выдохнул Мовер. – Или, клянусь Светлыми,
– Я обещаю вам правосудие, – твердо промолвил Гильмерт. – Даю слово, как только мы нападем на след пропавшего юноши, вас известят. Едва мне станет известно имя преступника, я назову его вам. Если хотите, оставайтесь в башне Гостей, я распоряжусь, чтобы вам приготовили покои, достойные столь благородного господина. Оставайтесь и ждите новостей вместе со мной.
Потрясенный господин Мовер изменился в лице. Он явился сюда требовать и грозить, но сейчас растроганно тряс руку принца и лепетал слова благодарности. Гильмерт поморщился – пожатие здоровенного вельможи было слишком крепким.
– Ступайте, мой друг, Гринт проводит вас и отдаст необходимые распоряжения, – заключил принц, – а когда настанет час правосудия и мне понадобится помощь, чтобы воздать по заслугам тем, кто виновен в исчезновении Гафрида…
– Рассчитывайте на меня, ваша светлость! – пылко закончил Мовер.
Они с принцем церемонно попрощались, и Гильмерт, потирая пострадавшую ладонь, обернулся к Элис. Его взгляд скользнул по ней и остановился на оруженосце.
– Что за дитя сопровождает вас, Алисия?
– Мой оруженосец, ваша светлость. Вернее, станет оруженосцем, если, согласно обычаю, принесет клятву в королевском дворце Аднора.
– У него не очень-то бравый вид, – заметил Гильмерт. – Что с тобой, друг мой, случилось? Откуда эти знаки доблести?
– Сражался с чудовищами, ваша светлость. Я же для этого сюда и приехал, – буркнул рыжий, потерев наливающийся под глазом синяк.
– Я вижу, в этот раз победили чудовища, – вечно хмурый Гильмерт неожиданно улыбнулся, и в этот миг он показался Элис почти симпатичным.
Но она-то знала, что принцам доверять нельзя! Даже, если они улыбаются. Особенно если они улыбаются!
– Ему нужно больше тренироваться, – вставила она. – Килгрик, тебе понравилась тренировка? Тогда приноси клятву в присутствии его светлости, и каждый твой день в Адноре будет начинаться с такой же встряски. А если передумал, то тебя отправят домой. Там, благодаря моим урокам, ты тоже сможешь кого-нибудь победить. Например, свою тетку. Во всяком случае, она показалась мне не очень грозным противником, как раз для тебя.
Килгрик засопел и опустил голову. С одной стороны, утренние занятия с мечами ему совсем не пришлись по душе. С другой стороны, гордость не позволяла в этом признаться.
– Ну же, решай быстрее, – поторопила его Элис, – его светлость призвал нас для серьезного дела, а мы отнимаем его время.
Рыжий приблизился к Охотнице опустился на колени и протянул руки, как при принесении вассальной клятвы.
– Клянусь
Принц с улыбкой следил за ритуалом. Когда Килгрик почти закончил, возвратился Гринт, и Гильмерт обернулся к нему.
– Проводил вашего брата, мой принц, – доложил начальник стражи.
Килгрик договорил и тяжело поднялся. На Элис он не глядел, рассматривал носки своих сапожек.
– Ну что ж, – Гильмерт посмотрел на Охотницу, – самое важное мы сделали, клятва принесена, и, чувствую, вскоре чудовищам не поздоровится. Гринт проводи юного оруженосца, пусть дожидается госпожу Алисию снаружи.
– А может, я останусь? – без особой надежды спросил толстяк. – Я не буду мешать, честно!
Но Гринт уже распахнул двери, пришлось уходить. Оставшись с Элис наедине, принц некоторое время молчал. Потом медленно и задумчиво заговорил:
– Отец болен. Сегодня утром ему стало хуже, и он позвал Валентина. Мой брат законченный мерзавец.
Он бросил быстрый взгляд на Элис – как девушка воспримет это заявление? Охотница кивнула.
– Валентин – позор нашей семьи, – продолжил принц, – но отец его любит. Сейчас брат расплачется на отцовской груди и добьется прощения, милостей и… и вообще всего, о чем попросит. Так что заточение Валентина закончилось, теперь он снова возьмется за свои проделки. И я не смогу действовать открыто. Собрать улики, предъявить обвинение, осудить Валентина… нет, теперь это невозможно. Король не позволит.
– Но вы обещали этому, как его… Моверу! Ваша светлость, вы же обещали Моверу, что отыщете пропавшего сына? Он может рассказать…
– Вряд ли бедняга еще жив, – покачал головой Гильмерт. – Алисия, мне необходима ваша помощь. Искать пропавшего пажа придется тайно, и я не могу доверить это никому из своих людей. Они известны, за ними будут следить, им и шагу не удастся ступить так, чтобы об этом не пронюхали наши враги.
– А кто наши враги?
– Валентин, посол Сеймо и все, кого они привлекли на свою сторону. К сожалению, Светлые Предтечи наградили Валентина красотой и многими талантами, он легко очаровывает людей. Да тот же паж Гафрид! Я уверен, его отец не лгал, Гафрид был не умным, но честным парнем. И вот он уже совершает преступления, как закоренелый злодей! Это вина Валентина, только его.
Элис кивнула – уж кто-кто, а она на себе испытала чары младшего принца!
– Принцам верить нельзя.
Уже договорив, она осознала, что произнесла эту фразу вслух. К счастью, Гильмерт понял правильно и снова улыбнулся, только теперь уже совсем печально. И Охотнице захотелось ему поверить. Она видела, с каким уважением глядит на Гильмерта начальник стражи, а уважение этого сурового вояки, покрытого шрамами, заслужить непросто. Что-то было во взгляде и в словах Гильмерта такое… такое, что хотелось ему поверить. У него не было величия Ангольда или обаяния Валентина, но как хотелось ему поверить!