Тьма сгущается
Шрифт:
И Пекка углубилась в работу. Большую часть теоретических расчетов для завтрашнего опыта делал Ильмаринен, а все, что выходило из-под его пера, приходилось изучать внимательно. Сиунтио, которому Пекка старалась подражать по мере сил, рассуждал всегда последовательно и четко; мысль Ильмаринена же билась, как гадюка с перебитым хребтом – и так же легко могла впиться ядовитым зубом, когда этого меньше всего ждешь.
Пекка проверяла и перепроверяла, рассчитывала и повторяла расчеты. Чародей, который проводит магический опыт без предварительной подготовки, просто дурак. А чародей, который без подготовки попытается добыть энергию из тех глубин бытия, где сходятся законы сродства и подобия, легко может оказаться мертвым дураком. Пекка осознавала, что гибель может настигнуть ее в любом случае: такова плата за проникновение в неведомое. Но она намеревалась по возможности уменьшить риск.
Заработавшись, она легла спать поздней, чем собиралась. Большая кружка чая с медом и булочки на завтрак помогли развеять сонливость. Решив, что вполне готова, чародейка спустилась вниз, где обнаружила, что карета ее ждет.
– В университет, не так ли? – поинтересовался кучер.
– О да! – воскликнула Пекка.
Не хотела бы она проводить этот опыт во дворце семи князей. Если опыт выйдет из-под контроля на территории университета, то, по крайней мере, не погубит всех повелителей Куусамо разом. Во всяком случае, чародейка на это надеялась.
Ильмаринен и Сиунтио тепло приветствовали ее.
– Добро пожаловать в мою берлогу! – заявил Ильмаринен с ухмылкой, обнажив кривые зубы. – Теперь посмотрим… если будет на что смотреть.
– Будет, – с полнейшей уверенностью заявил Сиунтио. – Как можем мы, воспользовавшись твоими блистательными расчетами и вдохновенными опытами госпожи Пекки, не вырвать истину из цепких лап природы?
– Можно подумать, что вы к этому опыту не имеете никакого отношения, магистр Сиунтио! – воскликнула Пекка. – Вы приложили больше усилий – плодотворных усилий – к разработке теории двух законов и соотношения между ними, чем любой другой. Вся честь должна по праву принадлежать вам.
Ильмаринен, похоже, готов был поспорить с этим, но промолвил только:
– Или бремя вины.
– Именно так, – невозмутимо ответил Сиунтио. – Сила – любая сила – сама по себе не является злом, но может быть ко злу обращена.
Сей кроткий ответ отчего-то взбесил Ильмаринена еще больше.
– Для того мы и проводим опыт, – пробормотал он. – Чтобы выяснить, как можем мы невырвать истину из лап природы.
Пекка, тщательно проверявшая подопытных крыс в клетках, старалась не обращать внимания на их перебранку, хотя получалось скверно: Ильмаринен требовал не меньше внимания к себе, чем ее сын Уто, и добивался его столь же бесстыдным образом. Чародейка выбрала пару клеток с крысами: одна зверушка, если верить этикеткам, приходилась другой внучкой. Если опыт пройдет как задумано, эти крысы станут не менее знаменитыми, чем те, с которыми она проводила опыты в Каяни. Пекка покачала головой. Знаменитыми они станут, но насладиться славой уже не смогут. А вот чародейка – собиралась. Если повезет…
Пекка упрямо отбросила незваную мысль или, по крайней мере, затолкала на задворки сознания. То была кульминация всей ее карьеры. Если удастся получить магическую энергию, сочетая законы сродства и подобия, она докажет, что от теоретического чародейства может проистекать практическая польза. А если возникнут трудности, кто, как не Сиунтио с Ильмариненом, в силах разделаться с ними?
«А если никто не в силах?» Но эту мысль Пекка тоже запихала на задворки.
– Мы готовы? – спросила она, обернувшись к старшим коллегам.
Сиунтио кивнул. Ильмаринен ухмыльнулся. Чародейка решила считать и то и другое согласием.
– Тогда я начинаю, – промолвила она, поклонившись в ответ обоим.
«Только не ошибись», – сказала она себе, как всякий раз, переходя от письменного стола к лабораторному. Что бы там ни утверждал Сиунтио, Пекка знала, что в первую очередь она теоретик и только во вторую – экспериментатор. Возможно, поэтому она действовала осторожней, чем другой волшебник на ее месте, не вылезающий из лабораторий. Или так она надеялась.
По мере того, как Пекка произносила слово за словом тщательно выверенное заклинание, совершала пасс за пассом, в сердце у нее затеплилась уверенность. Краем глаза она видела, как поощрительно улыбается ей довольный Сиунтио. Возможно, уверенность она черпала от него. Хотя какая разница – откуда. Главное – чтобы не дрожали руки.
А потом все пошло насмарку.
Когда стены пошатнулись, Пекка в первый момент испугалась, что совершила все же ошибку. Но, даже готовясь к немминуемой гибель в следующий миг, она в последний раз мысленно перебрала все этапы опыта и не нашла ошибки, не смогла бы найти ее даже ради собственного спасения – в буквальном смысле слова.
В следующее мгновение она осознала, что несчастье случилось за пределами лаборатории. В тот же миг Сиунтио просипел: «Альгарвейцы!», а Ильмаринен взвыл, как пойманный в капкан волк:
– Убийцы!
Когда альгарвейцы сотнями, а быть может, тысячами приносили в жертву кауниан, чтобы напитать силой свои боевые чары, Пекка ощущал это, как и все чародеи мира. И когда ункерлантцы резали в ответ соотечественников – тоже. Но эти преступления, невзирая на чудовищность свою, свершались на дальнем западе. А бойня, которую чуяла Пекка сердцем в этот момент, творилась рядом, совсем рядом – словно землетрясение, от которого содрогаются уже не дальние горы, а земля под ногами.
Земля и впрямь заходила ходуном. Застонали мучительно каменные стены, полетели на пол клетки с крысами, валились один за другим шкафы – и тогда Пекка поняла.
– Альгарвейцы! – вскричала она, как только что Сиунтио, и едва различила свой голос в страшном грохоте. – Альгарвейцы обратили на нас свои смертные чары!
До сих пор Куусамо едва ощущало тяготы войны с державой Мезенцио. Конечно, порою горстка альгарвейских драконов, вылетавших с полей южной Валмиеры, сбрасывала несколько ядер на побережье, и сталкивались флоты в Валмиерском проливе, что отделял Лагоаш и Куусамо от Дерлавайского континента. Но как полагали семь князей – а кто в Куусамо думал бы иначе? – им удастся накопить силы на своем берегу и нанести удар, когда все будет готово. Альгарве, к несчастью, думала иначе.
Как это бывает при землетрясениях, казалось, что ужасу не будет конца. Сколько на самом деле продлилась атака, Пекка не сумела бы сказать. К изумлению ее, здание не обрушилось ей на голову. Светильники, однако, погасли. Лабораторное оборудование валялось на полу; некоторые клетки разбились, и крысы сбежали. Ильмаринен с Сиунтио были сбиты с ног содроганиями земли; как удалось устоять Пекке, чародейка сама не знала.
Ильмаринен вскочил сам. Чтобы поднять на ноги Сиунтио, пришлось вначале вытащить старика из-под груды полок. По лицу чародея стекала кровь из рассеченной брови, но не от этого полнилось мукой его лицо.