«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается
Шрифт:
— Ничего не понимаю! — Мара чуть ли не в отчаянии, она уже раскаивается, что поручила такое важное дело этому неорганизованному человеку.
— К нашей операции я привлек… — Ценципер запинается. — Ну, в общем, взял с собой Густа. Дождались таксомотора Пурвита и поехали. В одном месте я говорю ему: «Остановитесь на минутку, я высажу мальчика!» И Пурвит сразу же переключил на «кассу», хотя было совершенно ясно, что я поеду дальше.
Ценципер победно смотрит на Мару.
Мара обрадованно кивает и тут же вновь озабоченно хмурится. Наблюдение Ценципера еще ничего не доказывает! Надо убедиться, что это не простое совпадение.
— А как поступил Межулис?
— Дал Густу вылезти и поехал дальше. Мы этот следственный эксперимент проделали еще на трех такси, истрачено на поездки пять двадцать, но ни один из водителей не переключал на «кассу».
— Спасибо вам! — растроганно говорит Мара и тянется за сумочкой.
— Что вы, что вы!.. — Ценципер встает, гордо выпрямляется. — Бороться с преступностью — моя почетная обязанность!.. И, прошу извинить, я должен теперь ехать за Густом, которого в последний раз высадил из машины в Задвинье. Скоро стемнеет, как бы мальчик не испугался.
Мара улыбается: кто-кто, а Густ не из трусливого десятка! И тут ей приходит мысль отблагодарить мальчика за помощь.
Расплатившись, Мара спешит домой. Но в подъезд она не заходит. Убедившись, что поблизости никого нет, достает из кармана кусочек мела и, стараясь подделать детский почерк Густа, выводит на вывеске у парадного каракули. Затем быстро уходит — не хватает еще, чтобы застали за этаким озорством работника милиции!
Потом Мара долго сидит на сквере у набережной. Мимо течет нескончаемый поток людей, катит свои воды к морю Даугава, в темноте мерцают ходовые огни кораблей, вспыхивают сигналы на бакенах, перекликаются судовые сирены. Мара безучастна ко всему окружающему. Она снова и снова перебирает все факты, связывает их в логическую цепь аргументов. Наконец кажется, что даже Григасту, с его аналитическим умом, ни к чему не подкопаться. Теперь она не хочет терять ни минуты — находит в сумочке двухкопеечную монету и бежит к телефону позвонить начальнику прямо домой.
— Товарища Григаста срочно вызвали два часа тому назад, — отвечает Маре женский голос. — Он сказал, что, наверно, на всю ночь задержится в управлении.
Майор Григаст стоит на лесной вырубке и смотрит на причудливое сплетение пенных струй. Когда пожарники отбрасывают использованные огнетушители, взгляду предстает обгорелый остов машины. Чудом в какой-то мере уцелел от огня багажник, по которому можно судить, что сгорела «Волга».
Григаст обтирает копоть. На номерном знаке становятся различимы цифры и буквы: 24–25 ЛАГ. Григаст долго не сводит с них взгляда. Вспышка блицлампы снова и снова вырывает из темноты застывшее в задумчивости лицо майора. Григаст нагибается и моет руки в ручейке, который журчит у его ног.
Мара отворяет дверь кабинета и удивленно останавливается на пороге. В кабинете орудуют маляры. Сквозняк треплет обрывки обоев, хлопает заляпанным известкой окном. Витол, стоя на стремянке, белит потолок; завидев Мару, отдает ей честь, поднося кисть к своей газетной треуголке.
— Вкалываем в две смены, чтобы укоротить ссылку товарища майора.
Своего начальника Мара находит в библиотеке. Туда же переставлен письменный стол с любимым креслом Григаста и сейф.
Григаст под выцветшим лозунгом «ВСЕ ДЛЯ БЛАГА ЧЕЛОВЕКА» старается не обращать внимания ни на возгласы шахматистов, ни на шумливую суету у книжных шкафов.
Мара торопливо подходит к нему. Прежде чем она успевает раскрыть рот, майор говорит:
— Садитесь и рассказывайте!
— По порядку и со всеми подробностями… — улыбается Мара. — Так вот, когда Пурвит встретился с Межулисом в кафе, о краже витафана они уже условились. Вначале было решено вывезти коробки с ампулами на такси, но потом они слышали, как я рассказывала про нашу «Волгу», и передумали. Для отвода глаз такси угнал Межулис. Но когда они въезжали в наш двор, за рулем уже сидел Пурвит и, когда Межулис вылез, машинально переключил счетчик на «кассу». Они поставили под брезент такси и на нашей «Волге» поехали в институт. На следующий день Пурвит взял отпуск и увез витафан…
Мара достает из сумочки и не без гордости показывает Григасту фотоснимок телевизионного кадра с Пурвитом, стоящим в двери самолета.
— Пурвит утверждает, что был в деревне. А в телевизионном журнале я видела, как он выходит из самолета, который прилетел из Ужгорода…
— Вы видели Пурвита?
— И Ирену Залите.
— Шах! — слышен возглас шахматиста.
— Возможно, на этот раз вы были на верном пути. Но мы опоздали…
— Он уже арестован?
— Еще три хода и мат! — слышен тот же голос.
Григаст кладет перед Марой обгоревший портсигар.
Мара открывает его и видит шоферское удостоверение Пурвита.
— Вот все, что осталось от вашего Пурвита, да еще несколько килограммов обугленных костей, — говорит Григаст. — Плюс сгоревшее дотла такси. Убийца не пожалел бензина.
— Сдаюсь, — говорит один из шахматистов и отодвигает стул.
В библиотеке остались только Григаст и Мара.
Она задремала в кресле. Поминутно глядя на часы, показывающие время за полночь, майор разглядывает почтовые марки. Но на этот раз любимое занятие не доставляет ему радости — слишком велико нервное напряжение. Майор встает, укрывает Мару своей шинелью и подходит к шахматному столику.
— Да, положение безнадежное, — тихо произносит он, глядя на фигуры.
К счастью, этого нельзя сказать о ходе следствия. Таксомотор 24–25 ЛАГ видели автоинспекторы и кое-кто из шоферов таксопарка, и теперь установлено, что в машине рядом с Пурвитом сидел Межулис. Водитель Мурьян видел, как машина Пурвита остановилась перед домом Межулиса, рассказал, что из машины вышел Пурвит и некая блондинка, по приметам Григаст тотчас узнал Ирену Залите. На ее показания майор возлагает большие надежды…
Открывается дверь. Это старший лейтенант Климов.
— Товарищ майор!..
Григаст подносит палец к губам и кивает на Мару.
— …Ваше приказание выполнено. — Климов понижает голос почти до шепота.
Но Ирена, не дожидаясь приглашения, распахивает дверь. В глазах блестят слезы. Она смотрит на Григаста.
— Что случилось? Что-нибудь с Пурвитом?! — Голос ее срывается от волнения.
Григасту и Маре с трудом удается успокоить Ирену.
— Не знаю, что им взбрело в голову, — дает показания Ирена. — Пурвит приехал за мной в институт. Он это часто делает, когда работает во вторую смену. Потом мы поехали к Межулису за журналом с осенними модами — я давно обещала его подруге. Да, что я хотела сказать… Сперва Межулис был в настроении, коньяком угощал. — Ирена спохватывается, что говорит с работниками милиции, и поспешно добавляет: — Нет, нет, Пурвит не пил, он ведь был с машиной… А тогда Межулис позвонил по телефону… Я как раз искала журнал, у него такой беспорядок! Ведь скоро месяц, как жена в больнице…