Точка отсчета

Вальдман Вильям Михайлович

Соснин ушел от Каревых с чувством неудовлетворенности. Его не покидало ощущение чего-то невыясненного, недосказанного. Но в чем конкретно оно выражалось, он не знал. На следующий день Николаи получил ответ на запрос, сделанный в бюро находок.

Старшему инспектору УВД. тов. Соснину Н. С.

На ваш запрос сообщаю, что гражданином Каревым П. А. действительно была сдана в стол находок сберкнижка на предъявителя с суммой вклада 4.335 рублей, счет N 115483.

Нач.

стола находок Махкамов».

«… Вышеперечисленные совпадения признаков почерка устойчивы и в своей совокупности являются индивидуальный, а поэтому достаточны для вывода о том, что записи в графах: «сумма прописью», «куда», «кому», «от кого», «адрес», расположенные на почтовом переводе N 65/ 68 от… на сумму 600 рублей выполнены Каревым П. А.

Эксперт, старший научный сотрудник

Аверьянов Л. И»

По мере ознакомления с предъявленными ему документами с лица Карева медленно сходило добродушие, которым веяло от него.

–  И, наконец, еще одно заключение экспертизы, свидетельствующее о замене инвентарного номера вашего сейфа сытинским.
– Арслан протянул Кареву заключение, но тот бросил на него лишь беглый взгляд и откинулся на стуле.
– Жду ваших объяснении, Павел Афанасьевич, - потребовал Туичиев.

–  Да, да, - почти беззвучно прошептал Карев, - я расскажу.
– Словно убеждая самого себя, он передернул плечами и хрипло произнес: - Молчать не имеет смысла.

Карев заговорил с трудом, глухим голосом, часто останавливался, то ли желая лучше продумать свои объяснения, то ли вспоминая обстоятельства совершенной им подмены сейфов.

–  Вы можете смеяться надо мной, можете не верить, но в этой истории с сейфами я - жертва.
– Помолчав, добавил: - И если хотите, жертва собственной порядочности.
– Он старался держаться спокойно, но это давалось ему с трудом.
– У, нас между двумя сотрудниками, - продолжал Карев после паузы, - роман. Возможно, вам это покажется обыденным, не стоящим внимания, но я как руководитель не мог безучастно пройти мимо такого факта. Во-первых, возникла реальная угроза распада семьи, что, впрочем, и имело место; во-вторых, они - руководящие работники, заведующие лабораториями -являли дурной пример подчиненным. Я говорю об известных вам Сытиной Варваре Петровне и Алехине Павле Ивановиче.
– Он опять помолчал и, горестно махнув рукой, воскликнул: - Лучше бы мне не вызывать их. Но я вызвал для беседы сначала Сытину. Варвара Петровна возмутилась, полагая, что их отношения с Алехиным никого не касаются. Я успокоил ее, объяснил все. Она расплакалась, выбежала из кабинета,

но вскоре вернулась и бросила мне на стол пачку писем. «Читайте, Павел Афанасьевич, -выкрикнула она, - я доверяю вам самое сокровенное и полагаюсь на ваше благородство и порядочность! Прочтете, поймете, кто во всем виноват. Но прошу, убедительно,

никому ни слова». Я дал ей честное слово. Знаете, вообще женщина она спокойная. Но здесь я просто не узнал ее. Письма были от Алехина. Прочитал их, я понял Сытина права. Моему возмущению не было предела, я пригласил к себе Алехина и не сдержался. Что же вы сделали?
– прервал затянувшуюся паузу Туичиев.

–  Я стал цитировать выдержки из его писем, - прошептал Карев упавшим голосом.- Алехин потребовал немедленно вернуть письма, но я положил их в сейф и посоветовал ему подумать хорошенько о своих взаимоотношениях с Варварой Петровной. Она же мужа из-за него оставила!
– в сердцах воскликнул Карев.
– Я предупредил его, что в противном случае вынужден буду сделать письма достоянием общественности.
– Он умолк, упершись взглядом в одну точку.

–  Продолжаете, я слушаю вас, - нарушил молчание Туичиев.

–  Собственно, все, - вздохнул Карев.
– На следующее утро мои сейф оказался взломанным и из него исчезли письма. Пришла расплата за ошибку, за нарушенное честное слово. Остальное вам известно. В пятницу после работы я поменял сейфы.

–  И все же ваш поступок с подменой сейфов мне не совсем ясен.
– Туичиев спокойно посмотрел на Карева.
– Какую цель вы преследовали?

–  Как какую?
– оживился Карев.
– Пусть виновный получит по заслугам.

–  Кого же вы считаете виновным?

–  Разве не понятно?
– изумился Карев.
– Конечно, Алехина. Письма же только ему нужны.
– Возможно, в вашем сейфе находилось что-либо иное, заинтересовавшее преступника?
– Что вы!
– рассмеялся Карев.
– В сейфе чиновника от науки, кроме макулатуры, ничего не бывает.

–  Если я правильно понял вас, Павел Афанасьевич, то, меняя сейфы, вы рассчитывали, что подозрение падет на Алехина?

–  Совершенно верно. Заяви я, что взломан сейф и похищены письма Сытиной, стало бы ясно, что я не сдержал слова. Этого я не мог допустить… Моя порядочность… В общем, понимаете…

–  Довольно своеобразное понимание порядочности, - усмехнулся Туйчиев, - но, допустим, что так оно и было.

–  Что вы находите здесь неправдоподобного?
– спросил Карев не очень-то дружелюбно.

–  Да то, что, обнаружив взломанный сейф в кабинете Сытиной, вряд ли можно заподозрить Алехина. Письма же находились у вас в сейфе, а не у нее. Согласитесь, что в этой части ваши объяснения выглядят по меньшей мере наивно.

–  О, вы не знаете Варвару Петровну, - попытался улыбнуться Карев.
– Она никогда и никому не скажет, что оставила письма у меня. В этом вы убедитесь…

Сытина действительно полностью отвергла факт передачи писем Кареву и выразила недоумение, откуда он узнал об их существовании.

–  Его беседу я восприняла как желание выразить сочувствие по поводу вероломства, он так и сказал, «вероломства Алехина», - объяснила Варвара Петровна.

–  Вас удивил его вызов?
– Ничуть. Павел Афанасьевич очень чуткий человек, готовый всегда прийти на помощь. Это общее мнение. Поэтому его беседа со мной, если хотите, закономерна. Он никогда не проедет мимо чужого несчастья.