Толстолоб
Шрифт:
Я получила задание. И завтра еду в Аппалачские горы. Я хорошо проведу время, не буду думать ни о Мике, ни о мужчинах, ни о себе, ни о чем-то еще, – решила она.
Джеррика Перри накинула халат. Вздохнула и даже вытерла слезу.
Затем начала собирать вещи.
4
О, божечки! сегодня, наверное, день Толстолоба, потому что не успел он отойти на милю от последней "мокрощелки" (понимаете, именно так Дедуля всегда называл девок - "мокрощелки", потому что между ног у них находится щель), он заметил еще одну. Хорошенькую феечку с каштановыми волосами, присевшую пописать возле пня, неподалеку от
В сторону Внешнего Мира.
Толстолоб решил, что путь туда не будет слишком долгим.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 1
Джойслин, смотри!
Знаю. Он просыпается!
Хихиканье напоминало чириканье, зернами заполнявшее воздух. Священник застонал в подушку.
Это будет очень весело...
Бледный рассвет лизнул ему лоб, оставив на коже толстый слой пота. Ему казалось, будто он покрыт слизью, дурные предчувствия грызли его, а глаза готовы были лопнуть под давлением крошечных призрачных пальчиков. Измученный кошмаром, он посмотрел на изножие своего спартанского ложа.
Боже, умоляю, – подумал он, – мне так страшно! Защити меня.
Возможно, Господь услышал его мольбы, потому что страх, который, казалось, затягивал священника в свои жаркие глубины, утих.
Но это видение...
Боже...
Остаточное изображение еще сохранилось.
Две монахини стояли и смотрели на него сверху вниз, по-гномьи хихикая. Они ухмылялись сквозь пленку тусклого утреннего света. Глаза у них были тусклыми, как смерть, рты напоминали тонкие щели в сером мясе. Затем они задрали свои черные клерикальные юбки...
Отец небесный...
... и принялись мочиться.
Прямо на ковер, горячими мощными струями, приподняв двумя пальцами лобковые холмики и обнажив нежные, крошечные уретры...
Их пронзительные ведьмины смешки утихли, образы померкли, и священник полностью проснулся.
Вот, черт,– подумал он. Зашибись.
Но тут на долю секунды возникло что-то еще.
Мимолетный образ.
Черная пасть, размером с крышку мусорного бака, полная острых,
2
– Ну, приятно познакомиться, - сказала Чэрити, загрузив свои сумки в крошечный багажник и сев в машину.
– Аналогично, - ответила блондинка. Ее имя Чэрити почему-то не запомнила. Дженнифер? Джессика?
– А мне нравится твоя машина, - добавила Чэрити, не найдя, что еще сказать. Это был ярко-красный, двухместный кабриолет "Миата". Красивый. И, наверное, не дешевый. Однажды у меня будет такой же,– поклялась себе Чэрити. Как только я получу диплом...
– Здорово, что ты разместила объявление, - сказала блондинка.
– Это было правильно. Я в том смысле, что мало кому захочется ехать в такую дыру, - она запнулась, лицо у нее напряглось.
– Извини. Ты же откуда-то оттуда, верно? Я не хотела сказать, что твой дом - это "дыра". Просто это такая фигура речи.
– Не бери в голову, - сказала Чэрити. Маленькая машинка рванула на окружную автостраду, и ветерок тут же подхватил ее длинные, курчавые волосы.
– Да, это "дыра". Простые люди, простая жизнь. Но там есть и свои преимущества.
– Расскажи мне об этом!
– выпалила блондинка, просигналив черному "Фиеро", подрезавшему ее на выезде.
– Зуб даю, у них там так не ездят!
А она легковозбудимая,– быстро определила Чэрити и улыбнулась. И... Джеррика! Так ее зовут! Джеррика Перри.
– Итак... я не помню точно. Ты писательница?
– Я журналистка из "Вашингтон пост" - поправила Джеррика из-за обшитого кожей руля.
– Региональное отделение. Работаю там уже четыре года.
– Ух, ты. Газетчица.
– Ничего особенного. Но время от времени один из старших редакторов дает тебе интересное, высокооплачиваемое задание. Именно это со мной и случилось. Мне дали написать статью из трех частей про сельский район Аппалачей. Тоже неплохие деньги.
Чэрити поинтересовалась насчет суммы. То, что для Джеррики было "неплохими деньгами", для Чэрити показалось целым состоянием.
– Так что там насчет твоей тетушки?
– спросила Джеррика, направляясь по окружной автостраде к съезду на Ричмонд.
– Ну, она типа растила меня, пока мне не исполнилось восемь. Потом...
Почему она должна стесняться правды?
– У ее пансиона начались финансовые трудности, и меня поместили в приют.
– Господи, жесть какая.
– Было не так уж и плохо, - солгала Чэрити. На самом деле, жесть была еще та. Она чувствовала себя изгоем. Но зачем рассказывать все это женщине, с которой она только сегодня познакомилась? Хотя она казалась нормальной.
– В восемнадцать я уже трудилась на двух работах, прошла общеобразовательную подготовку. Теперь я работаю в Университете и хожу на вечерние занятия, потому что плата за них вдвое меньше. Хочу стать бухгалтером.
– Звучит неплохо. Будешь хорошо зарабатывать.
У Джеррики, почему-то, все вращалось вокруг денег.
– Так или иначе, - продолжила Чэрити, - тетушка пригласила меня, и поскольку у меня еще нет машины, я разместила в газетах объявление.
Джеррика закурила, облако дыма унеслось прочь.
– А твоя тетушка, говоришь, владеет пансионом?
– Совершенно верно. Какое-то время он был на грани разорения, но потом она смогла восстановить его работу.
– Думаешь, она даст нам хорошую скидку?