Толстолоб
Шрифт:
Дикки не совсем понимал, что пытается сказать ему Боллз. Ну, может, лишь отчасти, потому что, видит бог, иногда у Тритта "Боллза" Коннера появлялись довольно клевые мысли насчет положения дел.
– А, я думал, ты хочешь сказать, что мы должны радоваться, что бог даровал нам такую хорошую жизнь.
– О, нет, Дикки, - снова поморщился Боллз.
– Я не об этом тоже. Что бог сделал для нас?
– Ну...
– Дикки сделал паузу, чтобы выудить из носа козявку.
– Он даровал нам хорошую жизнь, разве не так?
– Дикки, он не дал нам ничего, что стоило бы больше двух струек мочи из члена дохлого пса! Едрен батон! Ты же ничего не знаешь. Ты не понимаешь ничего из того, что я говорю.
Дикки слегка сморщил лоб в замешательстве, и отхлебнул из своей бутылки.
– Тогда... тогда... что ты хочешь сказать, Боллз?
– Я хочу сказать, Дикки, что у нас клевая жизнь -
– Ну... э. Да, - согласился Дикки и замолчал. Он не хотел, чтобы Боллз читал ему одну из своих проповедей, потому что наслушался их уже более, чем достаточно. Поэтому Дикки откинулся на спинку сиденья и молча продолжил путь. Тритт "Боллз" Коннер и Дикки Кодилл были местными парнями, оба выросли в пригороде Люнтвилля, неподалеку от Виски Боттом и Котсуолд. Они познакомились еще в седьмом классе клинтвудской средней школы, в том же году оба бросили учебу. Теперь им было по двадцать с небольшим. Дикки был толстым коротышкой с короткой стрижкой, А Тритт Боллз был высоким, крупным, длинноволосым, с жестким, неприятным лицом и густыми бакенбардами, и всегда носил бейсболку "Джон Дир", хотя уже много лет не работал на ферме своего папаши. Дикки знал, что Боллз носит бейсболку из-за лысины, которой очень стеснялся. Поэтому Дикки никогда не затрагивал эту тему. А быстрая тачка им нужна была, поскольку давала им возможность уйти от погони. Никто из них не имел настоящей работы, и не нуждался в таковой. Вместо этого они занимались тем, что возили самогон для Клайда Нэйла, у которого было несколько дистилляторов в лесу под Кимберлином. У Клайда Нэйла был крупный серьезный бизнес, и ему нужны были курьеры с яйцами. Поэтому Боллз и Дикки ходили в самые высокооплачиваемые рейсы, поскольку у них была самая быстрая в округе тачка, и они знали все окольные пути. Поэтому копы штата и лохи из "Би-Эй-Ти-Эф" вряд ли когда-нибудь выйдут на них. А еще Боллз Коннер имел яйца, чтобы не позволять срать на себя чужим деревенщинам. В первую очередь поэтому его прозвали "Боллз" (яйца - прим. пер.). Раз пять в неделю они возили двухсотгаллонный груз самогона через границу Кентукки дистрибьюторам в Харлан. Клайд Нэйл действовал с умом. Округ Рассел был "мокрым" (округ, где разрешена продажа спиртного - прим. пер.), поэтому он гнал самогон здесь, где меньше копов. Затем платил Дикки и Боллзу, чтобы те перевозили его через границу в Харлан, а оттуда его продавали в "сухие" округа. И поскольку рейс этот был долгим и опасным, Нэйл платил им на двоих по "штуке" в месяц. Говоря другими словами, это были очень трудолюбивые молодые люди.
Но, как говорится, вся эта работа и отсутствие развлечений серьезно повлияли на Боллза и Дикки и сделали из них достаточно мрачных парней. Поэтому между рейсами они занимались тем, что на их жаргоне называлось "рвать жопу". Насиловали девок, сбивали на дороге людей, или, спрятавшись за придорожными барами, избивали и грабили парней. А иногда...
Убивали кого-нибудь.
Мертвый голодранец ничего не расскажет,– так говорил Боллз. Однажды, когда они около полуночи возвращались из рейса в Харлан, они заметили хорошенькую телочку - блондинку в узких шортиках и с почти голым верхом - голосующую у Фурнэйс-Брэнч-роуд. Она была жительницей холмов, и когда они притормозили и предложили ее подвезти, та просто улыбнулась хорошенькой, белозубой улыбкой и сказала: "Конечно, мальчики, большое вам спасибо". Поэтом она скользнула на сиденье рядом с Боллзом. Дикки отъехал от обочины, думая, что сейчас они отвезут ее домой, и тут услышал: "ШМЯК! ШМЯК! ШМЯК!" Он в ужасе оглянулся и увидел, что Боллз колотит ее по башке самодельным домкратом.
– Ты на хрена это сделал?
– взвыл Дикки.
– Остановись возле следующей грунтовки, и увидишь, - ответил Боллз. Дикки так и сделал... Будет не очень прилично описывать то, что случилось потом, поэтому просто скажем, что Тритт "Боллз" Коннер устроил себе классное "порево". Он дважды успел присунуть девке, пока та была без сознания, причем, прямо там, у обочины дороги. Да, крошка была что надо, хотя ей, наверное, не было и четырнадцати. И когда она пришла в себя прямо посреди второго траха, то начала орать так, будто хотела разбудить всех мертвецов на местном кладбище. На это Боллз лишь разразился дьявольским хохотом, продолжая утрамбовывать в землю ее молодую "дырку". Сам Дикки стоял в сторонке и смотрел. И глядя на эту юную милашку с сорванной одеждой, на ее маленькие подпрыгивающие сиськи и все такое... у Дикки быстро случился "стояк". Поэтому он не удержался, вытащил своего "плохиша" и принялся надрачивать. Но то, что он дрочил, не значило, что он одобрял действия Боллза. Бросьте! Похитить местную девку прямо на дороге! Настучать ей по башке и оттрахать против ее воли? Здесь происходило изнасилование, и, если это девка сможет их опознать, Дикки и Боллз получат по "пятнашке" на брата. И в окружной тюрьме их каждую ночь будут иметь в зад большие, черные парни, а им придется отсасывать "петуха", из страха быть выпотрошенными чьей-нибудь заточкой. Поэтому, когда Дикки закончил стряхивать со своего члена остатки "молофьи", он проворчал:
– Эй, Боллз! Что мы будем сейчас делать?
– Не знаю, как ты, но я скажу, что собираюсь делать. Черт. Я отдрючу эту сучку в зад. И он берет и переворачивает эту бедную вопящую девку, сует свою елду ей между "булок" и начинает яростно драть, в то время, как из ее "дырки", словно из прорванной трубы, хлещет кровь.
– Я не это имел в виду, Боллз!
– воскликнул Дикки.
– Я в том смысле, что если она возьмет и расскажет копам, как мы выглядим?
– Можешь заткнуться и дать мне кончить?
– проворчал Боллз, продолжая наяривать. К тому времени девка уже перестала орать, и, предварительно блеванув, снова вырубилась. Боллз ужесточил свой "трах", бормоча при этом:
– Да, папочка, о, да! Вот это задница, скажу я тебе! Я кину ей палку прямо в какашки!
И в следующий момент Тритт "Боллз" Коннер именно это и сделал. Закончив, он отстранился и вытер свой грязный хрен об красивые светлые волосы девки, затем смачно плюнул ей на голову.
– Господи Иисусе, Боллз!
– не переставал ворчать Дикки.
– Она же возьмет и расскажет полиции, как мы выглядим!
– Как тебе такое, Дикки?
– спросил Боллз, зловеще ухмыльнувшись. Затем он сел девке на спину, и стал тянуть ей голову назад, пока...
хрясь!
... шея не сломалась.
– Она никому ничего не расскажет, потому что мертвые голодранцы молчат, - сказал Боллз, нюхая воздух.
– Черт. Ну, разве не отвратительно воняет хрен после "жопотраха"?
Так или иначе, это было их первое убийство, а после этого их было не мало. Автостопщица здесь, "сломавшийся" мотоциклист там. Девки, парни, для Боллза это не имело значения. Едрен батон! Бывало, они подъезжали к какому-нибудь парню, у которого заглох мотор, и Боллз стрелял ему в голову - БАХ! Вот так!
– из большого ржавого пистолета, доставшегося ему от отца. В другой раз они ехали по Дэвидсонвилль-роуд и увидели эту старуху, которая выкатила на инвалидной коляске к почтовому ящику, стоявшему у дороги. Они подлетели к ней, Боллз выдернул ее из кресла и бросил в кузов. Потом, как только Дикки свернул на одну из старых лесовозных дорог возле федерального заповедника Бун, он тоже отодрал ее в зад. С ее "дыркой" он заморчиваться не стал, потому что она была старой, морщинистой и уродливой.
– Как тебе "жопотрах", бабуля?
– взорвался хохотом Боллз.
– Зуб даю, у тебя лет пятьдесят не было ничего подобного!
– Тут Боллз запнулся и уставился вниз. Дикки тоже это увидел. Странный мешок, болтающийся на боку у старой дамы.
– Вот это да!
– воскликнул Боллз.
– Ч-что это, Боллз?
– поинтересовался Дикки.
– Это же калоприемник! Я знаю, потому что у моего Дядюшки Нэта был такой. Доктора дают тебе его, когда ты больше не можешь срать своей задницей. Перекручивают тебе кишки на бок и проделывают там дырку, а затем подвешивают под дыркой такой пластиковый мешок, так чтобы всякий раз после еды дерьмо выходило в него.
– Ох, едрен батон, Боллз, - простонал Дикки, закрывая глаза.
– Ты хочешь сказать, что этот мешок наполнен именно этим?
– Конечно, Дикки, только он нам без надобности.
– С этими словами Боллз сорвал отвратительный мешок с бурым содержимым с бока бедной дамы. А затем, знаете, что он сделал?
Снова скинул с себя штаны.
– Зачем ты...
– судорожно сглотнул Дикки.
– Зачем ты спустил штаны, Боллз?
– Едрен батон, Дикки. "Дырка" она и в Африке "дырка", верно? Черт. У меня снова стоит, поэтому я трахну эту старушенцию в ту дырку у нее в боку!
При том, что Дикки любил наблюдать за хорошим "поревом", он не имел ни малейшего желания смотреть на это. А когда Боллз закончил трахать бедную старушку в кишечное отверстие, он раскроил ей башку самодельным домкратом, так что все мозги вывалились в грязь. Затем схватил тот пластиковый коричневый мешок и вылил вонючее содержимое прямо на мозги. Просто ради прикола.
Вот таким был парнем это Тритт "Боллз" Коннер, и вот такими "шалостями" они занимались ради прикола, в промежутках между рейсами. И...