Том 16. Фредди Виджен и другие
Шрифт:
— Ну, здрасьте! Теперь вы начали. Какие такие папы?
— Я хочу сказать, Шорти. Огастес повернулся к графу.
— Это вы, что ли?
— Сокращение от «Шортлендс», — пояснил Майк.
— Надо же… — удивился Огастес. — Со-кра-ще-ние… — он хрюкнул, и так громко, что измученный пэр подскочил на шесть дюймов, а спустившись, вцепился в рукав Майка.
— Зачем вы хрюкаете?
— Ды ладно, не буду.
— Адела и так плохо спит.
Майк понял, что надо было дать железной леди снотворное, скажем — в теплом
Огастес тем временем бродил по комнате, бормоча: «Значит, от Шортлендс». Потом он опустился в кресло, благодушно бормоча и там, словно попугай, чью клетку накрыли зеленой бязью.
— Сбегайте, Шорти, посмотрите, не у вас ли они, — сказал Майк.
Граф убежал. В библиотеке воцарилась странная тишина. Огастес закончил монолог и сидел, опустив голову. Терри тронула Майка за локоть.
— Майк! — прошептала она.
— Да, моя дорогая?
— Посмотрите, он плачет.
Майк посмотрел. Действительно, из-под очков медленно текли слезы.
— Что случилось, Огастес? — спросил он. Обратившийся медвежатник утер жемчужные капли.
— Про нее вспомнил, дорогуша.
— Про кого?
— Да про нее. Потерял я одну, эт-та, особу… Майк облегченно вздохнул.
— Ничего, — шепнул он Терри. — Впал в сентиментальность.
— Да-а?
— Да. И слава Богу, следующая стадия — буйство. Не знал, Огастес, что у вас несчастная любовь. Когда вы в последний раз ее видели?
— Я не видел. Она не пришла.
— Куда?
— Да в эту, ре-гис-тра-туру. Наверное, вы думали, дорогуша, чегой-то он плывет один по, эт-та, морю житейскому. Сейчас скажу. Собирался я жениться, а она не пришла.
— Ай-я-яй!
— То-то и оно.
— Какая жалость, мистер Ворр!
— Пропала, наверное. Я ей про все рассказал, она вроде бы простила, а явился я на Бик-стрит, смотрю — ее нету. Два часа просидел.
— Какой ужас! Что же вы сделали?
— Ну, выпил шипучки, съел сэнгвич с ветчиной… А забыть — не забыл, дорогуша. Прямо вижу ее физиогномию, а сердце-то гложет, будто мыши.
Майк понимающе кивнул.
— Любовь, это вам не сахар. Вот они, женщины. Рыцарственный Огастес с ним не согласился.
— Прям сейчас! Я так думаю, — начал он, допивая сгёте de menthe, — может, это перст судьбы, а может — и нет. Эти ре-ги-стра-ту-ры есть и на Бик-стрит, и на Мик-стрит, и на Грик-стрит. Трудно ли перепутать? Я пошел на Бик-стрит, а она, значит, на Мик-стрит…
— Или Грик-стрит.
— Ну!
— Что ж вы ее не спросили?
— Опоздал, дорогуша. Целую неделю обижался, а там и подумал: не иначе как не-до-ра-зу-мнение. Пошел к ней, да не застал. Говорят, нету, уехала. Ну, я и сам уехал в Америку с одним джен-тле-ме-ном. Как говорится, пролег меж нами океан.
Воцарилось молчание. Потрясенные Майк и Терри с сочувствием
Однако вскоре он ожил, словно Галатея.
— А ка-ак она стряпала! — проговорил он. — К примеру, пирог с почками. Одно слово, таял во рту.
— Какой ужас!
— Да, дорогуша.
— Шекспир бы написал неплохую пьесу, — предположил Майк.
— Ну! — согласился Огастес, снимая очки, чтобы утереть новую слезу. Надев их, он печально смотрел на сообщников. — Куда ни глянешь, беда. У вас-то как, мистер Кардинел? Вот с ней, с ней!
Терри залилась краской, что позволило Майку сравнить ее щеки с предвечерним багрянцем на летнем небе, а заодно подумать о том, что бы тут сделал лорд Перси. Ответ не замедлил: он бы сам превратился в розу.
— Переменим тему, — предложил он.
Огастес помрачнел и резко выставил подбородок.
— С чегой-то? — осведомился он — Тему, понимаешь! Будут мне указывать всякие…
Он замешкался, отыскивая mot juste, но тут появился лорд Шортлендс и сообщил, что инструментов нигде нет.
— Каких эт-та ин-скру-ментов?
— Да ваших.
Огастес поджался. Последний глоток cr’eme de menthe переместил его в следующую фазу алкогольной интоксикации, а потому он зорко взглянул на графа.
— А на что они вам? Тронете — дам в рыло.
— Вы же сами меня послали!
— Это кто, я?
— Послал, послал, — заверил лорд Шортлендс Майка, на которого Огастес тут же сурово взглянул, спросив при этом:
— А он тут при чем?
— Понимаете, Огастес, — сказал Майк, — без инструментов нам не обойтись. Значит, их надо найти.
— Зачем это? Они под диваном, я сам положил. Как сюда явился, так сразу и засунул.
— А, ясно! Произошло недоразумение.
— Не люблю я этого…
— Ну, ладно. Вот они, просим.
Огастес отрешенно взял сумку. Смотрел он на лорда Шортлендса, по-видимому, ощутив неприязнь к безобидному пэру.
— Графы! — произнес он, и его сообщники поняли, что сгёте de menthe обратил записного сноба в бескомпромиссного мятежника. — Чихать я на них хотел. Тоже мне, графы!
— Они совсем неплохи, — возразил Майк, пытаясь остановить дрейф в сторону Москвы.
— Прям сейчас! Рыщут, как говорится, обирают сирот и вдов. И вообще, никакой он не граф.
— Поверьте, граф. Завтра он покажет вам корону, можете поиграть с ней. Так вот, Огастес…
— Мистер Ворр.
— Простите.
— Еще чего, простить! Я вам не Огастес. Пораспустились! Чего не люблю, того не люблю. Надо бы Стэнвуду сказать, а то он… Может, я и не граф, но тоже человек, себя, эт-та, уважаю.
— Конечно, мистер Ворр, — заверила Терри.
— Ну!
Лорд Шортлендс ощутил, что пора переменить тему.