Том 4. Проза. Письма.
Шрифт:
Философову.
Дорогой дядя, осмеливаюсь умолять вас ходатайствовать о моем деле, которое только вы можете уладить, и я уверен, что вы не откажете мне в вашем покровительстве. Бабушка опасно больна, настолько, что не могла даже написать мне об этом; слуга пришел за мною, думая, что я уже освобожден. Я просил у коменданта всего несколько часов, чтобы проведать ее, писал генералу, но так как это зависит от великого князя, то они ничего не могли сделать.
Пожалейте, если не меня, то бабушку, и добейтесь для меня одного дня, ибо время не терпит…
Мне нет необходимости говорить вам о моей признательности и моем горе, так как ваше сердце вполне поймет меня.
Преданный вам всецело
М. Лермонтов.
34. А. М. Верещагиной-Хюгель
<16 ноября 1838 г. Из Петербурга в Париж>
St.-P'etersbourg, Novembre 16/28. Среда.
Ma cousine, Je m’incline A genoux `a cette place! [203] qu’il est doux de faire gr^ace!– Vraiment je n’ai trouv'e que ce moyen pour me rappeler `a votre souvenir, et obtenir mon pardon; soyez heureuse, et ne m’en voulez pas; demain je commence une 'enorme lettre pour vous… Ma tante m’arrache la plume… ah!..
203
Здесь
M. Lermontoff.
С.-Петербург, ноябрь 16/28. Среда
Милая кузина, Преклоняю Колена на этом месте! как сладостно быть милостивой!– Право, я не нашел ничего другого, чтобы напомнить о себе и вымолить прощение; будьте счастливы и не сердитесь на меня; завтра я приступаю к длиннейшему письму к вам… Тетя вырывает у меня перо… ах!..
М. Лермонтов.
35. М. А. Лопухиной
<Конец 1838 г. Из Петербурга в Москву>
Il y a longtemps, ch`ere et bonne amie, que je ne vous ai 'ecrit et que vous ne m’avez donn'e de nouvelles de votre ch`ere personne et de tous les v^otres; aussi j’ai l’esp'erance que votre r'eponse `a cette lettre ne se fera pas longtemps attendre: il y a de la fatuit'e dans cette phrase, direz-vous; mais vous vous tromperez. Je sais que vous ^etes persuad'ee que vos lettres me font un grand plaisir puisque vous employez le silence comme punition; mais je ne m'erite pas cette punition car j’ai constamment pens'e `a vous, preuve: j’ai demand'e un semestre d’un an, – refus'e, de 28 jours – refus'e, de 14 jours – le grand duc a refus'e de m^eme; tout ce temps j’ai 'et'e dans l’esp'erance de vous voir; je ferai encore une tentative – dieu veuille qu’elle r'eussisse. – Il faut vous dire que je suis le plus malheureux des hommes, et vous me croirez quand vous saurez que je vais chaque jour au bal: je suis lanc'e dans le grand– monde; pendant un mois j’ai 'et'e `a la mode, on se m’arrachait. C’est franc au moins. – Tout ce monde que j’ai injuri'e dans mes vers se plait `a m’entourer de flatteries; les plus jolies femmes me demandent des vers et s’en vantent comme d’un triomphe. – N'eanmoins je m’ennuie. – J’aj demand'e d’aller au Caucase – refus'e. – On ne veut pas m^eme me laisser tuer. Peut-^etre, ch`ere amie, ces plaintes ne vous para^itront-elles pas de bonne foi? – peut-^etre vous para^itra-t-il 'etrange qu’on cherche les plaisirs pour s’ennuyer, qu’on court les salons quand on n’y trouve rien d’int'eressant? – eh bien je vous dirai mon motif: vous savez que mon plus grand d'efaut c’est la vanit'e et l’amour-propre: il fut un temps o`u j’ai cherch'e `a ^etre admis dans cette soci'et'e comme novice, je n’y suis pas parvenu; les portes aristocratiques se sont ferm'ees pour moi: et maintenant j’entre dans cette m^eme soci'et'e non plus en solliciteur, mais en homme qui a conquis ses droits; j’excite la curiosit'e; on me recherche, on m’engage partout, sans que je fasse mine de le d'esirer m^eme; les femmes qui tiennent `a avoir un salon remarquable veulent m’avoir, car je suis aussi un lion,oui, moi – votre Michel, bon garcon, auquel vous n’avez jamais cru une crini`ere. – Convenez que tout cela peut 'enivrer. Heureusement ma paresse naturelle prend le dessus; et peu `a peu je commence `a trouver tout cela par trop insupportable: mais cette nouvelle exp'erience m’a fait du bien, en ce qu’elle m’a donn'e des armes contre cette soci'et'e, et si jamais elle me poursuit de ses calomnies (ce qui arrivera) j’aurai du moins les moyens de me venger; car certainement nulle part il n’y a tant de bassesses et de ridicules. Je suis persuad'e que vous ne direz `a personne mes vanteries, car on me trouverait encore plus ridicule que qui que cela soit, et puis avec vous je parle comme avec ma conscience, et puis c’est si doux de rire sous-cape des choses brigu'ees et envi'ees par les sots, avec quelqu’un qui, on le sait, est toujors pr^et `a partager vos sentiments; c’est de vous que je parle, ch`ere amie, je vous le r'ep`ete, car ce passage est tant soit peu obscur.
Mais vous m’'ecrirez n’est ce pas? – je suis s^ur que vous ne m’avez pas 'ecrit pour quelque raison grave? – ^etes-vous malade? Y a-t-il quelqu’un de malade dans la famille? Je le crains. On m’a dit quelque chose de semblable. Dans la semaine prochaine j’attend votre r'eponse, qui j’esp`ere sera non moins longue que ma lettre, et certainement mieux 'ecrite, car je crains bien que vous ne sachiez d'echiffrer ce barbouillage.
Adieu, ch`ere amie, peut-^etre si dieu veut me r'ecompenser je parviendrai `a avoir un semestre, et alors je serai toujours s^ur d’une r'eponse telle-quelle.
Saluez de ma part tous ceux qui ne m’ont pas oubli'e. – Tout `a vous
M. Lermontoff.
Давно уж я не писал вам, милый и добрый друг, а вы ничего не сообщали мне ни о вашей дорогой особе, ни о ваших; поэтому надеюсь, что ответа на это письмо долго ждать не придется: это звучит самоуверенно, скажете вы, но ошибетесь. Я знаю, вы убеждены, что ваши письма доставляют мне большое удовольствие, раз вы пользуетесь молчанием как способом наказания; я не заслуживаю этого наказания, потому что постоянно думал о вас; вот доказательство: просил отпуска на полгода – отказали, на 28 дней – отказали, на 14 дней – великий князь и тут отказал; всё это время я надеялся увидеть вас; сделаю еще одну попытку – дай бог, чтоб она удалась. Надо вам сказать, что я самый несчастный человек, и вы поверите мне, когда узнаете, что я каждый день езжу на балы: я пустился в большойсвет; в течение месяца на меня была мода, меня буквально разрывали. Это, по крайней мере, откровенно. Весь этот свет, который я оскорблял в своих стихах, старается осыпать меня лестью; самые хорошенькие женщины выпрашивают у меня стихи и хвастаются ими, как величайшей победой. Тем не менее я скучаю. Просился на Кавказ – отказали.
Не хотят даже, чтобы меня убили. Может быть, эти жалобы покажутся вам, милый друг, неискренними; может быть, вам покажется странным, что я гонюсь за удовольствиями, чтобы скучать, слоняюсь по гостиным, когда я там не нахожу ничего интересного? Ну, так я открою вам свои побуждения: вы знаете, что мой самый большой недостаток – это тщеславие и самолюбие; было время, когда я в качестве новичка искал доступа в это общество; это мне не удалось: двери аристократических салонов были для меня закрыты; а теперь в это же самое общество я вхожу уже не как проситель, а как человек, добившийся своих прав; я возбуждаю любопытство, предо мною заискивают, меня всюду приглашают, а я и вида не подаю, что хочу этого; женщины, желающие, чтобы в их салонах собирались замечательные люди, хотят, чтобы я бывал у них, потому что я ведь тоже лев,да, я, ваш Мишель, добрый малый, у которого вы и не подозревали гривы. Согласитесь, что всё это может опьянить. К счастью, моя природная лень берет верх, и мало-помалу я начинаю находить всё это более чем несносным; но этот новый опыт принес мне пользу, потому что дал мне в руки оружие против этого общества, и если оно когда-нибудь станет преследовать меня клеветой (а это непременно случится), то у меня по крайней мере найдется средство отомстить; нигде ведь нет столько низкого и смешного, как там. Я уверен, что вы никому не расскажете, как я хвастаюсь, а то меня сочтут еще смешнее других; с вами же я говорю как со своей совестью, а потом так приятно исподтишка посмеяться над тем, чего так добиваются и чему так завидуют глупцы, – с человеком, который заведомо всегда готов разделить ваши чувства; я имею в виду вас, милый друг, и повторяю это, ибо это место моего письма несколько неясно.
Но вы мне напишете, не правда ли? Я уверен, что вы не писали мне по какой-нибудь важной причине. Не больны ли вы? Не болен ли кто в семье? Боюсь, что так. Мне говорили что-то в этом роде. На следующей неделе жду вашего ответа и надеюсь, что он будет не короче моего письма и уж, наверно, лучше написан. Боюсь, что не разберете моего маранья.
Прощайте, милый друг; может быть, если богу угодно будет вознаградить меня, я добьюсь отпуска и тогда, во всяком случае, получу какой бы то ни было ответ.
Поклонитесь от меня всем, кто меня не забыл.
Весь ваш
М. Лермонтов.
36. А. А. Лопухину
<Конец февраля – первая половина марта 1839 г. Из Петербурга в Москву>
Милый Алексис.
Я был болен и оттого долго тебе не отвечал и не поздравлял тебя, но верь мне, что я искренно радуюсь твоему счастию и поздравляю тебя и милую твою жену. Ты нашел, кажется, именно ту узкую дорожку, через которую я перепрыгнул и отправился целиком. Ты дошел до цели, а я никогда не дойду: засяду где-нибудь в яме, и поминай как звали, да еще будут ли поминать? Я похож на человека, который хотел отведать от всех блюд разом, сытым не наелся, а получил индижестию, которая, вдобавок, к несчастию, разрешается стихами. Кстати о стихах; я исполнил обещание и написал их твоему наследнику, они самые нравоучительные (a l’usage des enfants). [204]
204
Для детского возраста. (Франц.) – Ред.