«Трофейной» бандой РиббентропаБыла ограблена Европа,Ее музеи и дворцы.Набравшись опыта, фашистские злодеиПустились оголять советские музеи.Картины, статуи, колонны, изразцы,Культурных ценностей редчайших образцы – Все, что копили наши деды, Что завещали нам отцы,В местах, где временной добился враг победы, Фашистские «искусствоведы» Разворовали, подлецы.Среди фарфоровой посуды, тонкой, ломкой,Средь древней утвари, средь драгоценных вазОни плясали дикий пляс,Орудуя ножом и фомкой.Чего не увезли с собой,То превратили в лом и в бой. Но близок грозный час расплаты –За разоренные старинные палаты,За каждый наш музей, дворец культуры, храмПридется воем выть, попавши в наши руки, Организованным ворам, «Профессорам и докторам» Фашистской подлой «грабь-науки», –И первым пред судом свой воровской ответ Даст Риббентроп-«искусствовед»!
Он пал. Но честь его – жива.Герою высшая награда –Под именем его – слова:Он был защитник Сталинграда!В разгаре танковых атакПал краснофлотец Паникак.Им – до последнего- патрона –Держалась крепко оборона.Но не под стать морской братвеВрагу показывать затылки.Уж нет гранат. Остались двеС горючей жидкостью бутылки.Герой-боец схвдтил одну:«В передний танк ее метну!»Исполненный отваги пылкой,Стоял он с поднятой бутылкой:«Раз, два… Не промахнусь небось!»Вдруг пулей в этот миг насквозьБутылку с жидкостью пробило!Героя пламя охватило,Но, ставши факелом живым,Не пал он духом боевым,Не дрогнул волею могучей.С презреньем к боли острой, жгучей,На вражий танк боец-геройС бутылкой бросился второй.Удар! Огонь! Клуб дыма черный!Огнем охвачен люк моторный,В горящем танке дикий вой:Команда взвыла и водитель.Пал, совершивши подвиг свой,Наш краснофлотец боевой.Но пал, как гордый победитель!Чтоб пламя сбить на рукаве,Груди, плечах, на голове,Горящий факел, воин-мститель,Не стал кататься по траве,Искать спасения в болотце:Он сжег врага своим огнем!Легенды сложатся о нем,Бессмертном нашем краснофлотце!
Неслись вдоль полянкиНемецкие танки.Им пушка за горкой была не видна.Была эта пушка советской чеканки.Их – тридцать, она –Одна.Громила танки она знаменито:И в хвост и в гриву – ив тыл и в фасад.Четырнадцать танков было разбито,Шестнадцать – подрали назад.Вот это работа была так работа!А сила – с виду – была не равна:Немецких танков – сбиться со счета,Их – тридцать, она –Одна.Одна расправилась с танковой бандой,Потому что была грозной силой сильна:Семь отважных бойцов было с ней под командойЛейтенанта Ильи Шуклина.Восьмерка героев с пушкой за горкой –А немцев взяла в какой оборот!Потому что за этой геройской восьмеркойСтоял могучий советский народ!
Жизнь примерами богата:Фронт и тыл – родных два брата,У обоих мать одна –Вся Советская страна.Наш рассказ начнется с тыла.Жизнь в нем, ясно, не застыла,А совсем наоборот:Взбудоражен весь народ.Все в горенье, все в движенье,Все в геройском напряженье,Тыл в работе день и ночь –Фронту силится помочь.Кизел – город есть, слыхали?Предки кизелцев пахалиИ частенько в год худойХлеб жевали с лебедой.Нынче там кипит работа,Уголь-главная забота,Лишь про уголь всюду речь:«Надо, братцы, приналечь!Мы докажем: наши копиНе последние в Европе.Нам страна дала наказ –Мы ее послушны кличу! –Угля прежнюю добычуПерекрыть во много раз!»Мы нуждаемся в нем крайне.Почему? Для всех не в тайне.Вместе с фронтом вся странаУголь требует: война!Для заводов оборонных,И литейных, и патронных,Всех, любого образца,Нужен уголь без конца!Ну, так в Кизеле вот в этомОбъявились нынче летомДва – не знаю их с лица –Машиниста-молодца:«По понятным всем причинамНашим врубовым машинамМы дадим такую прыть,Чтоб рекорд свой перекрытьДостиженьем нашим новым.Нас, Кошкарова с Жирновым,Просим снайперов-стрелковВсех дивизий и полковПоддержать своим вниманьем,Боевым сорезнованьем.На своих постах боиПроведем мы беззаветно.Присылайте нам ответноОбязательства свои!»Как прочли бойцы в газетеЭто, значит, письмецо,Стали думать об ответе:Братский вызов налицо.«Нет у нас таких законовИзбегать крутых высот! –Молвил снайпер Номоконов,Покосясь на вражий дзот. –Фрицам пулек мы подбросим!Чтобы снайперский мой счетДовести мне до двухсот,Сбить мне надо – двадцать восемьЦифра все ж! Но сладить с нейОбязуюсь в десять дней!»«А вот мне, – сказал Санжеев, –Сбить четырнадцать злодеев,Будет – сто. Зарок даю:В десять дней я их набью!»«Фрицам» есть все основаньяРусских «снайперского званья»Ненавидеть зверски-зло.«Фрицам» крепко не везло:Новый вид соревнованьяПоубавил их число.Показался «фриц» и – спекся,Сразу
в землю нос зарыл.Номоконов так увлекся,Что заявку перекрыл.Сверх «двухсотенной» заявкиДал четырнадцать надбавки!Сто Санжеев объявил?Но так метко бил и часто,Что уже до срока за стоДалеко перевалил!Наш народ и смел и ловок.Спарил – доблестный почин! –Меткость снайперских винтовокС мощью врубовых машин.Перед нами в виде чистомДня победного залог:Там куется смерть фашистам,Где так кровно с машинистомСпаян меткий наш стрелок!
Вся страна читает жадноОт строки и до строки,Как фашистов беспощадноБьют гвардейские полки.Каждый день ведя облавуНа проклятое, зверье,Заслужив геройством славу,Наша гвардия по правуНосит звание свое.В дни борьбы с фашистской сворой,Трудовой утроив пыл,Богатырскою споройСлужит ей рабочий тыл:Сил народных выраженье,Дисциплиною тверда,Ей кует вооруженье,Боевое снаряженье,Наша гвардия труда.
С воровскою, с уголовною сноровкойЗанялась ворона-дура маскировкой:В хвост воткнули ей, вороне, павьи перья.«Покор-р-рить – кар! кар! – весь мир могу теперь я!»Геббельс взвыл- «Мейн бравер фюрер! Мейне пава!Ждет тебя победоноснейшая слава!»Полетела эрзац-пава по Европам,Наследила эрзац-пава не сиропом,Кровью, смертью, разореньем наследила,Затрубила: «Весь я Запад победила!Остается мне дорваться до Востока:Я расправлюся с Москвой в мгновенье ока!»Но колючим оказался фронт восточный.Был успех у злой вороны, да не прочный:Под Москвою, под советскою столицей,Грянул гром над разъярившеюся птицей.Не ждала она подобного урона,Растеряла павьи перья все ворона!Просчиталась птица подлая, ошиблась.«Я жива! – она кричит. – Я не расшиблась!Я окрепну, я поправлюся весною!»Но – стальною наступаем мы стеною!Но – могуча наша сила – оборона!Мы добьем тебя, фашистская ворона!
Карьеры Геринга кровавого начало.В пивной бандитское чудовище мычало:«Какой же это пир – сосать из кружки бир?!»Ему мерещился иной, кровавый пир.Бандит стал палачом. Палач стал богачом.Забив немецкие мозги фашистским сором,Став зверски промышлять соседних стран разором,И нас решил он – вот ожегся гад на чем! –Поработить огнем фашистским и мечом.Но подошла гроза к фашистскому генштабу.Как ни топорщится и чем нам ни грозитФашистский гад, банкир и хищный паразит,Стальной советский штык, с ног сбивши эту жабу,Свернет ей позвонки и шею ей пронзит!
Палач и жертва. Резкий свистБича. Казнят не иноземца,А провинившегося немцаЗа то, что он – антифашист!У женщин, у живых мощей,Берут последние обноски,Всё грабят – вплоть до детской соски.Сбор – «добровольный сбор» – вещей!Приемов «вежливых» показ(Таков фашистский был приказ).Прилавок. Ни одной вещицы.Но – вправлен «вежливый отказ»В эрзац-улыбку продавщицы!«Фриц» заслужил билет в балет.– Любуйтесь танцами, обрубки! –Жена, чтоб не попасть в ответ,Сердечком складывает губки.– Улыбок! Хмурость – под запрет! –«Фашистский рай» – собачий бред!
«Лаваль, кто он? Его багаж?»«Торгаш».«Чем он торгует, черт возьми?»«Людьми».«Своею, стало быть, родной…»«Страной».«Французов продает, как скот?»«Вот, вот!»«Он немцам выполнит наряд?»«Навряд».«Кто портит гаду оборот?»«Народ».«Французы все настороже?»«Уже».«Так он сидит как на ноже?»«Уже».«К зиме продержится Лаваль?»«Едва ль».«Не избежит злодей суда?»«О да!»«Получит, значит, эта тварь…»«Фонарь!»
Пред нами главные фашистские уроды,Всем их проклятые известны имена.Кому – война,Кому – доходы.Фашистская «фортуна» – вот она,Особой, так сказать, бандитской моды.
Бери, защитник наш отважный, Предмет любой:Наш дар – продукт отборный, важный Перед тобой.На вкус на свой, тебе угодный, Любой предметПрими, как знак любви народной: Ей меры нет!