Том 5. Стихотворения, проза

Бальмонт Константин Дмитриевич

Лебяжий пух

Трепещет лист забвенно и устало, Один меж черных липовых ветвей. Уж скоро белый дух густых завей Качнет лебяжьим пухом опахала. Зима идет, а лета было мало. Лишь раз весной звенел мне соловей. О, ветер, в сердце вольности навей. Был скуден мед. Г 1усть отдохнет и жало. Прощай, через меня пропевший сад, Поля, леса, луга, река, и дали. Я с вами видел в творческом кристалле Игру и соответствие громад. Есть час, когда цветы и звезды спят. Зеркальный ток тайком крепит скрижали.

Гадание

В затишье предрассветного досуга, Когда схолстилась дымка пеленой, Я зеркало поставил под луной, Восполненной до завершенья круга. Я увидал огни в смарагдах луга, Потом моря с взбешенною волной, Влюбленного с влюбленною женой, И целый мир от севера до юга. И весь простор с востока на закат. В руке возникла змейность трепетанья. Мир в зеркале лишь красками богат. Лишь измененьем в смыслах очертанья. И вдруг ко мне безбрежное рыданье С луны излило в сердце жемчуг-скат.

Серп

Живущий раною в колдуньях и поэтах, Снежистый Новолунь явился и погас. Тогда в тринадцатый, и значит в первый, раз, Зажегся огнь двух свеч, преградой мглы задетых. С тех пор я вижу все в белесоватых светах, Мне снится смертный свет – там за улыбкой глаз. И в мире солнечном ведет полдневный час Людей, не в золото, а в серебро одетых. Кто знает, тот поймет. Что правду говорю, Тот все ж почувствует, кто не поймет, не зная. Снежистый Серп мягчит и алую зарю. Во вьюжном декабре, в цветистых играх мая Как инокиня я со взором внутрь, бледна. Серпом прорезала мне сердце вышина.

Луна осенняя

Луна осенняя над желтыми листами Уже готовящих свой зимний сон дерев Похожа на ночной чуть слышимый напев. В котором прошлых дней мы прежние, мы сами. Мы были цельными, мы стали голосами, Расцветами цвели и стали ждущий сев. Тоскуем о любви, к земле отяготев. Поющую луну мы слушаем глазами. Среброчеканная безмолвствует река. Восторги летних дней как будто истощили Теченье этих вод в играньи влажной пыли. И стынет, присмирев, безгласная тоска. Себя не утолив от бывших изобилий, Следим мы, как скользят мгновения в века.

Лунная музыка

Какою музыкой исполнен небосвод. Луны восполненной колдующая сила, Сердцами властвуя, в них кровь заговорила, И строго-белая торжественно плывет. Все в мире призрачном повинно знать черед. Течет каждение из древнего кадила. Луна осенняя нам сердце остудила, Без удивления мы встретим снег и лед. Невозмутимая чета ракит прибрежных В успокоении не шелохнет листвой, Признав у ног своих лежащий призрак свой. А в зеркале воды виденья белоснежных Воздушных саванов, покров мечты живой, И вот уж неживой, о днях, как сказка, нежных.

Владычица

Владычица великой тишины, Влиянием лазоревой отравы Узорные заполнила дубравы, Магнитом подняла хребет волны. Из пропастей вулканной вышины Безгласно орошающая травы, Велела снам сновать и ткать забавы В черте ветвей и лучевой струны. Меняет лик в бездонностях пустыни, Которой свет зеленовато-синь, Дабы явить измену всех святынь И неизменность вышней их святыни. Была серпом – и стала кругом ныне. От лезвия до полноты. Аминь.

Обелиск

Когда и шум, и рев, и вой, и крик, и писк Себя исчерпают с зашествием светила Дневных свершенностей, иная зреет сила, Встает из-за морей сребро-снежистый диск. На влагу рушенный трепещет обелиск. Сияние Луны. Вскрываются кадила Сладимой белены, цветка, что возрастило Из вышних пропастей паденье лунных брызг. Всепобедительно широкое молчанье Встает из недр земли, объемлет кругозор До синих областей продвинувшихся гор. Теперь, душа, иди до радости венчанья, Надев, как мир надел, свежительный убор Из грез, лучей, росы, спокойствия, и знанья.

Встреча

Она приподнялась с своей постели, Не поднимая теневых ресниц, С лицом белее смертью взятых лиц, Как бы заслыша дальний звон свирели. Как будто сонмы к бледной спящей пели. И зов дошел от этих верениц. Туда, туда. До призрачных станиц. Туда. Туда. До древней колыбели. Густых волос змеиная волна Упала на незябнущие плечи. И вся она тянулась как струна. Звала непобедимо вышина. Душа ушла к своей венчальной встрече. Все видела глядящая Луна.

Невеста

Она стояла в платье подвенечном. Ее волос змеиная волна, Как лунная на небе тишина, В мгновеньях, молча пела песнь о Вечном. Так вся она горела бесконечным, Что алая там в сердце пелена Чрезмерным вспевом прикоснулась дна, И путь часов Путем помчала Млечным. Она лежала, лилия мечты. Нетронутый ее наряд венчальный Белел недвижно тканью погребальной. И тонкий серп бездонной высоты С ней слился в чаровании, зеркальный Довеяв свет на тихие черты.

Венчанные

Когда плывут над лугом луннозвоны, Влияния, которым меры нет, В душе звездозлатится страстоцвет, И сладостной он ищет обороны. Высоты облак вещие амвоны, Струится притягательный с них свет. О, сколько древних тысяч прежних лет Связуются им юноши и жены. Венчается Господняя раба, Встречается с душою обрученной, Ручается, что счастье – быть сожженной. Венчается со всем, что даст Судьба. О, чаянье. Ты будешь век со мною: – Ты венчана с замеченным Луною.