Том 5. Стихотворения, проза

Бальмонт Константин Дмитриевич

4.

Восторга, созерцанья и мученья Замкнулась утомительная цепь. Уж в синюю не выеду я степь, И слышу колыбельное я пенье. Баю. Баю. Засни для снов, Творенье. Раскрой глаза. Уж кровь сцепилась в лень. В комок – мечта. Кипи, душа, свирепь, И жги себя. Не разомкнешь сцепленья. Но я хотел любви, одной любви. Заворожен решеньями заклятья, Чрез поцелуй я вовлечен в зачатье. И шепчет дух недобрый: Нить порви. Мысль возбраняет жуть посягновенья. Все в мире знает верное влеченье.

5.

Все в мире знает верное влеченье. Идут планеты линией орбит, И весел крот, когда все в мире спит, И знает путь свой каждое растенье. Бледнеет ландыш в сладкий час цветенья, Но красный сок им в гроздья ягод влит. Зачем же ты, тоскующий болид, Стремишь в ночи бесплодное горенье? Зачем с лесной колдуньей заодно Ты собираешь призрачные травы? Вы оба перед Вечностью не правы. Упорствуешь. Придти не суждено, Чрез волчий сглаз и змейные отравы, К тому, что здесь закончить не дано.

6.

К тому, что здесь закончить не дано, Но что горит мгновенною зарницей, Что делает тебя крылатой птицей, Иди, в нем златоцветное руно. В любви да будет сердце влюблено, Но, громоздя восторги вереницей, О, бойся стать как демон бледнолицый, Не разрушай колосья и гумно. Безумец, кто дерзает раздробленье. Предвечна цепь. И страшны острия. И вечно ль слушать «Твой» или «Твоя»? Нить счастья в самоволье преступленья. И в звездный мир, где все озарено, К звену идет ведущее звено.

7.

К звену идет ведущее звено, И капля к капле росы заблестели, Чтоб травам было весело в апреле, И небо было тучами полно. Огнем верховным будет решено, Чтоб в должный срок свой молнии запели, И клочья всей разметанной кудели Сплетут как мост цветное волокно. Над скупостью рождается явленье Волшебных грез, где ярких красок – семь. Красивы розы после окропленья. Святой водой под знаком искупленья. Цвет к цвету, к своду радуг всходит темь, Как буква к букве в слове заключенья.

8.

Как буква к букве в слове заключенья, Как слово к слову в летописи душ, Священные слова «Жена» и «Муж» Не требуют от мира освященья. Луна и Солнце льют свои внушенья В сомкнутый поцелуй. И почему ж Превыше гор и всех морей и суш Не вознести лобзанию хваленье? На всю ли жизнь, на радость ли минут, Со мной ли ты, иль в дальностях разлуки, Люблю тебя. Ты вечно в сердце. Тут. Всегда к тебе я простираю руки. Все звезды с неба – для твоих колец. Но в чем же завершающий конец?

9.

О, в чем же завершающий конец Всех вскриков и острийных говорений? Куда ведут ряды моих ступеней? Из роз ли я сплетаю твой венец? От тени к тени, вечный в днях беглец, Окутан дымной мглою звездный гений, Как в песнь солью я разнозвук влюблений, Я, брат и муж, любовник и отец? С душой созвездья душу обвенчали. Но звездный свет горит равно для всех, Как музыка, как сон, как детский смех. Мечту с мечтою волны закачали. И пусть. И пусть. Неведом счастью грех. Стремленье двух к объятью – не в печали.

10.

Стремленье двух к объятью – не в печали. И если дух воистину звезда, Не может тем он ранить никогда, Что чрез него другие засияли. Игра многообразная – в опале. Жемчужно-красных млений череда Засветит рдяным углем иногда. Но все огни в одном затрепетали. С тобой горит звезда, и с той, и с той. И хорошо, что в высоте пустыни Сияют звезды, изумрудны, сини, – И злато-алой светят красотой. И свет, коль сердце с сердцем счастье знали, Не в том, чтоб близ опять вернулась к дали.

11.

Не в том, чтоб близ опять вернулась к дали, С тобой ли разлучусь я, или с ней, О, нет, не в умалении огней Нам мудрые завет высокий дали. Есть пламени в ломающемся вале, Волна с волной всегда поет звучней. Чем больше волн, тем ярче сказка дней. Не мы, а Норны эту нить свивали. Сигурд, люблю Брингильд, люблю Гудрун. Я говорю с восторгом и со стоном, Я восклицаю долгим звоном струн Любовь всегда душе была законом. На наших судьбах вырезал резец Пасхальную созвездность всех сердец.

12.

Пасхальная созведность всех сердец, Вселенское объятие сознаний, Есть лучшее из всех искусств и знаний, Другое все пред золотом – свинец. Лишь тот бедняк, кто пред собою лжец, Не видит правды истинных желаний, Судьбинности горений и сгораний, И в тусклой мгле томится как чернец. Ты слышал как осенние шуршали Листы берез? Ты слышал, в час ночей, Безгромное стекание дождей? Любовь, люби! Дойди до чужедали. Я – весь любовь. Любовь для жизни всей Обещана, занесена в скрижали.

13.

Обещано, занесено в скрижали, Что любящий, надеясь вновь и вновь, Как званый гость, в лучах войдет в любовь. Но горе тем, кто в час призыва спали. Им место в отлученье и опале. И дом их – тьма. И не поет им кровь. Душа, светильник брачный приготовь. Кто любит, он, кто б ни был, звук в хорале. Любовь моя, услышь мой правый стих. Ты вся моя. Лишь мне душа и тело. Но я тебе не изменил в других. Душа поет тебя, тобой запела. Ты – свет очей. Ты – духов образец. Любя Любовь, творение – Творец.