Том 5. Стихотворения, проза

Бальмонт Константин Дмитриевич

Вязь

Ты по цветам найдешь дорогу к раю

Вячеслав Иванов

1

И ты, кого, по существу, желаю На жизненных путях встречать везде, Кому, звездой, любя, пою звезде, Мне говоришь, что возвращусь я к раю. Но я, прошедший весь свой путь по маю, Я, знающий, как холодно воде, Когда ей воздух шепчет весть о льде, Твоих желанных слов не понимаю. Ты говоришь: ~дорога – по цветам. Но знаешь ли, как страшно изумленье, Когда подземный стебель стынет – Там? В земле промерзлой жутки разветвленья. И все пчела, и все к цветам склонен, В звененье крыл ввожу церковный звон.

2

Я чувствую, как стынет небосклон, В бесчисленных возвратах повторений Все тех же сил, концов, начал, борений, Отверженных и избранных племен. То вверх, то вниз, но вечно жизнь есть сон. Сверженье в бой, чтоб знать всю рьяность рвений, И ведать, после, счастье замирений. И снова гул несчетных веретен. А я? Не совершая ли влюбленье Цветка в цветок, с зари и до зари Пчела лишь собирает янтари? У пчел есть тайны, вне досягновенья. Мой мед – не мне. Мой воск – на алтари. Себе хочу лишь одного: смиренья.

3

Да будут беспредельны восхваленья Того, что зажигает в сердце жар, И крайний в сердце нам несет удар, Клоня ресницы в сумрак усыпленья. Красив покой безмерный. Бег мгновенья, Навек запечатленный властью чар. Красив усопший Месяц, Светозар. Красивей всех – рыдающее пенье. Снегами убеленная любовь, Забыв огонь лобзаний и обиды, В мерцанье свеч внимает панихиды. Душа, покорно саван приготовь. Запрись. Замкнись в снежистую завею, И ты, кого люблю я и жалею.

Вне знания

1

Что знаем мы о мыслях муравья, И разве говорили мы с пчелою? Отсюда мы уразумеем Трою, Но слепы в Одиссее Бытия. Издревле человеческое я Признало месяц, солнце, гром с грозою, Моря и небо с дружной бирюзою, Но, слушая, не слышит речь ручья. Паук плетет искусней паутину, Чем мы шелки. И носит щит с крестом. Но чем, зачем, куда и как ведом Тот хищный рыцарь? Он творит картину, Как мы творим – безвестным нам путем. Окутан тайной прочною наш дом.

2

И, может быть, что с Богом я ровесник, И, может быть, что Им я сотворен. Но что мне в том? Цветок мой – смертный лен. И каждый миг – мне неизвестный вестник. Лишь в производном помысл мой – кудесник, Хоть Божеством мой разум обрамлен. В мирском пиру, среди живых племен, Кто б ни был я, я – недовольный местник. Нет, вольный ветер нам не побратим. Мы на путях земного рассужденья По грани ощущения скользим. Проходит час, мы изменились с ним. Горим в кострах безбрежного хотенья, Но наш огонь всегда уходит в дым.

3

Я не люблю унынья и сомненья, Себя да будет каждый – властелин. Волшебен зной. Волшебны звоны льдин. Волшебно все в играньях измененья. Зачем решать я буду уравненье, Где слишком много тайных величин? Тут поступить – достойный путь один: Пустить стрелу и сердце бросить в пенье. Моя стрела оперена мечтой, Я для себя достану ей Жар-птицу. Я написал блестящую страницу. Я создал слово сказки молодой. Дети, душа, с доверьем за звездой, Лети, орел, и догони орлицу.

Рагль

1

Где вровень с желтым небо густо-сине, Там, где в песках такая жуть и тишь, Что, к ним придя, мгновенно замолчишь, Есть ведьма Рагль, волшебница пустыни. Наш длинный караван идет к святыне. Но вдруг – двойное зренье. Видишь – мышь. Одна, другая, пятая. Глядишь, Их сонмы. Каждый лик – лишь в половине. Бегут десятки тысяч – лишь перёд. И половинки задние, песками, Спешат, порочат желтый путь хвостами. Алла! Алла! Наш путь к тебе идет! Пусть ведьма Рагль обманам кончит счет. Дай нам дойти, не завлекаясь снами!

2

Я знаю, что песок передо мной, Я доверяюсь зрению верблюда. Но предо мною ведьмовское чудо, Колодец, ров с играющей волной. Он страшен мне бездонной глубиной, Туда войду, а выйду ли оттуда? Верблюд идет. Я буду ждать, покуда Он крепость мне горбатою спиной. Верблюд прошел. Но влага – предо мною. И хочется лицом прильнуть к волне. Плескаться в той студеной глубине. Конец там будет жажде, отдых зною. Алла! Алла! Себя ли я укрою Перед Тобой? Будь милостив ко мне!

3

Как бархат, ночь. Как райский вздох – прохлада. Потоки звезд. Вольнее караван. Ужь скоро будет отдых верным дан. Читай молитвы. Только это надо. Всевышний с нами. С ним избегнем ада. Нет в мире книг. Лишь есть один Коран, Росою звезд вовеки осиян. Чу! Где-то розы возле водоспада. Поет, журчит и пенится родник. Недуг окончен зрения двойного. Молись, чтоб он к тебе не вкрался снова. Алла акбар! Лишь Бог один велик Сквозь мглу пустынь ведет Он в радость крова. Алла! Алла! Я вечный Твой должник!

Решенье

1

Решеньем Полубога Злополучий, Два мертвых Солнца в ужасах пространств, Закон нарушив долгих постоянств, Соотношений грозных бег тягучий, – Столкнулись, и толчок такой был жгучий, Что Духи Взрыва в пире буйных пьянств Соткали новоявленных убранств Оплот, простертый огненною тучей. Два Солнца, встретясь в вихре жарких струй, В пространствах разошлись невозвратимо, Оставив шар из пламени и дыма. Вот почему нам страшен поцелуй, Бег семенной и танец волоконца: Здесь летопись возникновенья Солнца.