Том 6. Драматические произведения 1840-1859
Шрифт:
Гортензия. Если б я была на твоем месте…
Руже. Что бы вы сделали, госпожа маркиза… что бы вы сделали?
Гортензия. Спроси у маркиза… он тебе скажет…
Маркиз (взявши руку Гортензии).Я бы махнул рукой и с уверенностью закрыл глаза; для счастья это необходимо!..
Руже (закрывая глаза).Ну и я закрою глаза. (Берет за руку Мариетту.)
Маркиз. И прекрасно! Руже, посвети господину виконту!
Руже (взявши подсвечник).С удовольствием, господин маркиз, с большим удовольствием… (Тихо маркизу.)И если прикажете, так, пожалуй, сломлю ему и шею.
Маркиз. Тише!
Виконт кланяется и уходит к средней двери, бросает последний взгляд на Мариетту и грозит пальцем Руже.
Хор.
Конец сомненьям и бедам, Исчезли наши все печали.Маркиза (к публике).
Но веселей бы было нам, Когда б вдобавок вы сказали, Что, нашим критикам назло, «Кольцо» на сцене обжилося: У нас изрядно с рук сошло И всем вам на руку пришлося!Коллективное
Похождения Петра Степанова сына Столбикова *
Картина первая
Примерные отчеты
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Макар Тимофеевич Жиломотов, опекун Столбикова (40 лет).
Петя Столбиков, сирота и богатый наследник (16-ти лет).
Поверенный опекуна.
Михайло Федорович Петигорошкин, член из опеки (45 лет).
Игнатьич, поверенный, преданный Петру Столбикову.
Фомич, дядька Петра Столбикова.
Кузьминишна, няня Петра Столбикова.
Кирило, слуга Жиломотова.
Несколько дворовых людей.
Действие в имении Петра Столбикова в XVIII веке.
Театр представляет довольно большую гостиную, с старинною мебелью, покрытою чехлами. Большой диван, стол и стулья, в середине и по сторонам несколько дверей. Окно.
Кузьминишна (стоит у окна и печально посматривает). Фомич (входит).
Кузьминишна. Вот бегает себе, бедняжечка, с дворовыми мальчишками и не чувствует своей горькой, сиротской участи… (Увидя Фомича.)Что ты, Фомич? Дм стал ли Петрушеньке хоть чего-нибудь покушать?
Фомич. Нет, Кузьминишна; Кирюшка говорит, что Макар-де Тимофеич велел всё запереть, ничего барину не давать, пока сам его благородие не приедет из опеки. Ваш, говорит, глупый барчонок совсем разоряет опекуна! Каково?
Кузьминишна. Мати божия! разоряет! вот мм нынче до чего дожили! да кто ж обобрал сироту кругом! как не Макар Тимофеич? Ведь шутка, все три имения он теперь забрал в свои руки! помнишь ли, как они налетели сюда после смерти барыни? Мы сперва думали, что это всё родственники, а как рассмотрели, так это весь суд нагрянул! Сирота испугался и прибежал ко мне; я дала ему покушать, а сама начала плакать да приговаривать: бедный Петя! что с тобою будет? теперь-то начнут опекатьтебя!.. и точно, такое тогда пошло бражничанье, что я конца не было! Пили, ели, пошли гурьбою в кладовые, погреба, конюшни и по всем барским заведениям, а наг бедного сироту и не обращали внимания; целых две недели ходили, ездили и переписывали всё по заводам. А как уж стали убираться по домам, так Макар Тимофеич на прощанье за каждым гостем отправлял целыми возами, то с хлебом, то с домашними птицами, — за иным повели барских лошадей, за другим — коров, за третьим — погнали телят, баранов, гусей… и, господи! страшно вспомнить, чего тогда не было.
Фомич. Да, да, Кузьминишна… и кабы не вступилась за бедного Петра Степаныча сестрица покойной барыни, так он и самого наследника выгнал бы из имения.
Кузьминишна. Да, спасибо, добрая барыня! нарочно приезжала из Рязанской губернии навестить разоренного племянника; пожалела, поплакала об его участи, потом разбранила опекуна, поехала жаловаться предводителю и подала уж, говорят, в суд несколько жалоб.
Фомич. Ох! дай-то бог, чтоб ее послушались да сменили поскорей Макара Тимофеича. Вряд ли: он теперь сам в городе, хлопочет затушить все доносы.
За дверьми слышен голос Петра Столбикова.
Столбиков. Няня! няня! где ты? Кузьминишна!..
Те же и Петр Столбиков.
Кузьминишна (ласково).Я здесь, голубчик мой…
Столбиков (вбегает в рубашке и в желтых китайчатых брюках, одно колено разорвано, волоса длинные, в беспорядке).Няня! посмотри… я начал бороться с нашими мальчишками, а они все схватили меня, повалили на дворе, Афонька и оцарапал мне нос… (Громко плачет.)
Кузьминишна. Покажи-ка, покажи, мой батюшка… в самом деле! ах они разбойники!..
Столбиков. А что? кровь нейдет?
Кузьминишна. Нет, кажется…
Столбиков (спокойно).Ну так ничего, пройдет! да я уж отплачу Афоньке! Знаешь, Фомич, я пойду помирюсь с ним, начну нарочно играть, да после и скажу: Афонька, давай играть в лошадки! потом, как запрягу троих мальчишек в мою тележку, а Афоньку-то на пристяжку, они меня повезут, а я его сзади кнутом и отваляю! ха! ха! ха!
Кузьминишна. Нет, барин, лучше с ними не связывайся, а учись грамоте.
Столбиков. Как же! пойдет мне ученье на ум, когда я голоднехонек… (Фомичу.)Ты ведь обещал накормить меня чем-нибудь, что ж ты?
Фомич. Ох, барин! я просил, да Кирюшка всё запер и говорит, что Макар Тимофеич не велел без себя ни кусочка давать вам.
Столбиков. Да как же, коли мне есть хочется? (Плачет.)Я уж и сам бегал просить у Кирюшки. Что ж ты, говорю я, Кирило, меня не накормишь? а он, развалившись на кровати, как крикнет на меня: «А ты что за цаца? молчи, говорит, и пошел отсюда!..» Вот я взял замолчал да пошел опять бегать по двору.