Том 6. Письма 1860-1873
Шрифт:
Dieu me garde d’^etre ingrat, mais si quelqu’un pouvait se douter de mon 'etat — torpeur ou torture — mais toujours d'esespoir…
C’est la semaine prochaine que je fais mes d'evotions — ici-m^eme — ici, pas ailleurs. Jusqu’`a pr'esent je me suis senti, comment te dirai-je, — l’^ame trop 'epileptique, pour aborder cette sainte chose — prie p<our> moi…
Dis `a Kitty que je l’embrasse du fond du coeur et la remercie… Je sais, je sens ce qu’il y a de vive sensibilit'e sous sa raison et ce que cette raison lui en co^ute parfois… Que Dieu v<ou>s garde toutes deux et vous tienne compte de votre affection p<our> votre pauvre p`ere. T. T.
Женева. 8/20 сентября
Благодарю,
Спасибо, дочь моя, спасибо, что так со мной говорила…
Глубоко растрогало меня и соответствие наших мыслей… Ибо в ту минуту, как ты писала мне, что с нетерпением ожидаешь, когда же я скажу тебе, что ты мне можешь быть чем-нибудь полезна, я говорил сам себе, я даже сказал это Анне: если б что и могло меня подбодрить, создать мне, по крайней мере, видимость жизни, так это желание сберечь себя для тебя, посвятить себя тебе, мое бедное, милое дитя, — тебе, столь любящей и столь одинокой, — тебе, внешне столь мало рассудительной и столь глубоко искренней, — тебе, кому я, быть может, передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жажду любви, — которая у тебя, мое бедное дитя, осталась неутоленной… Ах да, если бы я мог — за неимением лучшего и в ожидании лучшего — быть чем-нибудь в твоей жизни, хоть каким-то развлечением в пустоте и тщете твоего существования, — так вот, может статься, это и меня вывело бы из того безнадежного оцепенения, в коем я нахожусь и которое лишает меня даже способности выразить его словами. — Короче говоря, я мечтал бы, дочь моя, чтобы останки моей жизни, души и сердца, совершенно негодные, на что-то пригодились тебе…
Упаси меня Боже роптать, но никто не может себе представить моего состояния — оцепенение или терзание — все это одно неизбывное отчаяние…
Говеть я буду на будущей неделе — и именно здесь, а не в другом месте. До сих пор я чувствовал, как бы тебе сказать, — слишком большую душевную шаткость, дабы приступить к этому таинству, — помолись обо мне…
Скажи Китти, что я обнимаю ее от всего сердца и благодарю… Я знаю, я понимаю, сколько горячего чувства таится за ее рассудительностью и как подчас нелегко дается ей эта рассудительность… Да сохранит вас обеих Господь, и да воздаст он вам за вашу любовь к вашему бедному отцу. Ф. Т.
Тютчевой Д. Ф., 15/27 сентября 1864*
Gen`eve. Mardi. 15/27 septembre 1864
Ma fille ch'erie. Dans quelques heures je vais `a confesse et puis je communierai. — Oh, prie pour moi. Demande `a Dieu de me faire gr^ace, gr^ace, gr^ace! De m’^oter de l’^ame cette horrible angoisse, de me sauver du d'esespoir, mais autrement que par l’oubli, — non, pas par l’oubli… Ou bien que dans Sa mis'ericorde il daigne abr'eger une 'epreuve au-dessus de mes forces…
Oh, qu’elle-m^eme interc`ede pour moi, elle qui doit sentir mon trouble, mes angoisses, mon d'esespoir, — elle qui doit en souffrir, — elle qui a tant pri'e — tant pri'e dans sa pauvre vie mortelle que j’ai remplie d’amertume et de douleurs, et qui pourtant n’a jamais cess'e d’^etre une pri`ere — une pri`ere pleine de larmes devant Dieu.
Oh, que Dieu me fasse la gr^ace, dans quelques heures d’ici, de me permettre de dire, avec le m^eme accent qu’elle, ces mots que je lui ai entendu distinctement prof'erer la veille de sa mort:
Aujourd’hui il y a eu six semaines qu’elle n’est plus, — et que j’ai commenc'e `a reconna^itre de moins en moins le monde que j’ai habit'e jusque-l`a… C’est cette horrible angoisse que je vais demander `a Dieu de faire cesser — pour que je puisse me retrouver moi-m^eme, et retrouver aussi tout ce qu’il m’a laiss'e encore, — d’affections sinc`eres et d'evou'ees et que je m'erite si peu…
Ma fille ch'erie, un mot pour toi personnellement, dans ce moment de sinc'erit'e absolue… Je te jure, ma fille, que dans tout ce que je t’ai dit dans ma lettre, il n’y a, pour ce qui te concerne, non seulement la moindre intention de bl^ame, m^eme le plus mitig'e, mais que d’un bout `a l’autre pas un mot qui ne soit un cri de sympathie — pas m^eme le mot de d'eraison* que j’ai 'ecrit avec amour, comme pour 'etablir, pour constater un lien, un rapport de plus entre toi et ton pauvre p`ere, — d'eraison soit, que Dieu, dans sa mis'ericordieuse justice, peut seul appr'ecier, — mais que les hommes, dans leur partialit'e forc'ee et fatale, jugeront toujours sans 'equit'e, comme sans intelligence.
Mais que Celui qui voit tout et qui peut tout, daigne aussi faire gr^ace `a tous… Ma fille et vous tous qui m’aimez, pardonnez-moi…
Женева. Вторник. 15/27 сентября 1864
Моя милая дочь. Через несколько часов иду на исповедь, а затем буду причащаться. — Помолись за меня. Моли Господа ниспослать мне помилование, помилование, помилование! Освободить мою душу от этой ужасной тоски, спасти меня от отчаяния, но не путем забвения — нет, не забвения… Да сократит Он в своем милосердии срок испытания, превышающего мои силы…
Да вступится за меня она, она, которая должна чувствовать мое смятение, мою тоску, мое отчаяние, — она, которая должна от этого страдать, — она, так много молившаяся — так много молившаяся в своей печальной земной жизни, переполненной по моей вине горечью и болью и все же ни на миг не перестававшей быть молитвой — слезной молитвой, возносимой к Богу.
Да дарует мне Господь милость, дозволив сказать через несколько часов те же слова и с тем же чувством, с каким — я слышал — она ясно произнесла их накануне своей смерти: «Верую, Господи, и исповедую…»
Сегодня минуло шесть недель с той минуты, как ее не стало, — и как я начал отчуждаться от мира, в котором жил до тех пор… Я буду просить Господа избавить меня от этой ужасной тоски — дабы я смог вновь обрести самого себя, смог ощутить все то, что он мне еще оставил, — искренние и крепкие привязанности, которых я так мало заслуживаю…
Моя милая дочь, скажу кое-что лично тебе в эту минуту полной откровенности…. Клянусь, дочь моя, — во всем, что я говорил в моем письме, нет по отношению к тебе ни тени осуждения, даже самого мягкого, и более того, от начала до конца, нет в нем ни одного слова, которое не было бы воплем сочувствия, — даже слово безрассудство* написано мною с любовью, в попытке установить, засвидетельствовать еще одну связь, еще одно сходство между тобой и твоим несчастным отцом, — да будет безрассудство, коему лишь Господь, милосердный в своем правосудии, знает истинную цену, — а люди, по рукам и ногам скованные своими пристрастиями, всегда выносят приговор несправедливый и неосмысленный.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
