Том 6. Письма 1860-1873
Шрифт:
Hier, mardi, soir'ee chez la Protassoff — qui m’a donn'e plus de m'elancolie encore que d’ennui — c’est tout dire.
Je me r'esume, en r'ep'etant ce que j’ai d'ej`a dit: Voil`a une fin d’existence bien malarrang'ee.
Maintenant je passe `a Marie. — Voil`a, ma fille ch'erie, quelques rimes que je vous envoie, et je ne vous les envoie que parce qu’elles font beaucoup de bruit en ce moment `a P'etersbourg*. Vous en devinerez l’auteur, si vous le pouvez. Elles ont 'et'e adress'ees au Prince Souvoroff, voici `a quelle occasion. Tu sais que pour le St-Michel nous avons envoy'e `a Mouravieff un haut-relief en vermeil repr'esent<ant> son patron — accompagn'e d’une adresse, sign'ee de 80 noms, au nombre desquels se trouvent les Bloudoff, la Comtesse Protassoff, sa soeur la Dolgorouky, etc. etc., en un mot des noms tr`es bien port'es. Or il faut que tu saches que le Prince S<ouvoroff>, qui est assur'ement une bonne p^ate d’homme, mais absurde, s’est depuis longtemps d'eclar'e l’adversaire acharn'e de M<ouravieff> et ne laisse 'echapper aucune occasion de d'eblat'erer. Aussi n’a-t-il pas manqu'e de d'eclarer qu’il rompait tout commerce avec les personnes qui ont eu l’indignit'e de signer la dite lettre. Il a, il est vrai, le privil`ege de pareilles incartades. Mais comme cette fois-ci il y a en jeu un int'er^et public d’une incontestable gravit'e, l’incartade a 'et'e relev'ee — et lui a valu les rimes que tu vas lire.
<Завершающие
Петербург. Среда. 13 ноября
Вот и еще две почты ничего мне не принесли. Но я, по крайней мере, знаю из письма, которое Дмитрий получил вчера от своей сестры, что ты не больна. Сама же ты не затрудняешься мне это сообщить. Что ж, по мне лучше так.
Мы с бедным Димой в совершенном унынии. Еще недавно вы говорили, что день вашего возвращения хотя и не определен, но близок. Вчерашнее же письмо об этом умалчивает и вроде бы даже подвергает сомнению скорое открытие завода. — Я начинаю опасаться, как бы милейший Василий* нас не надул. Пока мне ясно одно: это благословенное предприятие поглотило не только весь капитал, но и весь текущий доход. — Но если загвоздка в этом, если вы и впрямь застряли в деревне из-за отсутствия денег, ну уж тогда я не удержусь и прикачу к вам туда. Я буду себя презирать, если останусь здесь. — Что же до завода, то я все больше и больше склоняюсь к тому, что мы поступили бы куда разумнее, если бы вместо сахароварения занялись винокурением.
Сегодня к 9 часам вечера императрицу ожидают в Царском*. — Анна хотела предупредить меня телеграммой о своем приезде. Очень возможно, что уже завтра я буду обедать у нее. Сегодня я должен был обедать у князя Горчакова. Но вместо этого оказалось, что мы оба обедаем у великой княгини Елены Павловны, с которой я еще не виделся после ее возвращения. Чем больше съезжается знакомых людей, тем более ощутимой становится не заполняемая ими пустота.
Мне бы хотелось иметь известия о твоем брате*. Как его семья опять водворилась в Мюнхене? — Посылаю тебе последнее письмо Мальтица*. Убежден, что оно доставит тебе такое же удовольствие, какое доставило мне. Его письма — словно переливы пастушьего рожка. Они наполняют душу тем трепетом прошлого, о котором он мне говорит, — самой высшей и самой неумолимой из властей. Мальтиц поручает мне, как ты увидишь, передать тебе его нижайший поклон, ах, я бы сам мечтал склониться к твоим ногам — но что для этого нужно сделать?
Вчера, во вторник, был вечер у Протасовой, где печаль одолевала меня еще более, чем скука — этим все сказано.
Закончу повторением своих же собственных слов: Вот плохо подведенный итог существования.
Теперь перехожу к Мари. Прочтите, моя милая дочь, стихотворение, которое я посылаю вам только потому, что о нем в данный момент много судачат в Петербурге*. Постарайтесь угадать, кто его автор. Оно адресовано князю Суворову, и вот каков повод. Тебе известно, что ко дню Михаила Архангела мы послали Муравьеву серебряно-вызолоченный горельеф с изображением его небесного покровителя — в сопровождении адреса, подписанного 80 именами, в числе коих
Новиковой О. А., 18 ноября 1863*
Lundi
Tenez, Madame, demandez-moi la vie, mais ne me demandez pas de rimes. J’ai les rimes en horreur, surtout les miennes. — D’ailleurs il ne me reste pas une seule copie de cette malheureuse boutade rim'ee qui ne vaut assur'ement pas le bruit qu’elle a fait et qu’elle ne doit qu’`a deux noms propres*. Laissez-moi plut^ot vous recommander une chose bien plus digne d’une attention aussi intelligente et aussi 'eclair'ee que la v^otre. C’est le grand article de Hilferding sur la Pologne, ins'er'e dans L’Invalide*. Voil`a une chose de grande valeur. Lisez-le, Madame, et faites-le lire `a nos amis d’Europe. Vous leur rendrez service. — Vous voyez bien, Madame, vous m’avez demand'e une babiole, un jeton en cuivre — et je vous offre une pi`ece d’or. J’ai quelques droits `a vos remerciements.
Mille hommages empress'es.
T. Tutchef
Понедельник
Просите что угодно, милостивая государыня, хоть жизнь мою, но не просите моих стихов. К стихам я питаю отвращение, в особенности к своим. — К тому же у меня не осталось ни одного списка этой злосчастной стихотворной выходки, не заслуживающей, конечно, того шума, который она вызвала и которым она обязана лишь двум именам собственным*. Позвольте мне лучше предложить вам нечто, гораздо более достойное внимания человека столь просвещенного и разумного, как вы. Это большая статья Гильфердинга о Польше, напечатанная в «Инвалиде»*. Вот это явление поистине значительное. Непременно прочтите ее, милостивая государыня, и посоветуйте прочесть ее нашим европейским друзьям. Вы им окажете услугу. — Теперь вы видите, милостивая государыня, — вы просили у меня побрякушку, медный грош, а я предлагаю вам золотую монету. Я имею некоторое право на вашу благодарность.
Усердно кланяюсь.
Ф. Тютчев
Жихареву М. И., 30 ноября 1863*
С.-Петербург. 30 ноября 1863
Милостивый государь,
От души благодарю вас за драгоценный подарок. — Не без умиления узнал я в присланной вами фотографии знакомую, памятную местность* — этот скромный ветхий домик, о котором незабвенный жилец его любил повторять кем-то сказанное слово, что весь он только одним духом держится*.
И этим-то — его — духом запечатлены и долго держаться будут в памяти друзей все воспоминания, относящиеся к замечательной, благородной личности одного из лучших умов нашего времени. — Еще раз благодарю вас усердно. С истинным уважением пребываю вашим покорным слугою. Ф. Тютчев
Горчакову А. М., 9 декабря 1863*
Lundi
J’ai 'et'e bien contrari'e, mon Prince, de n’avoir pu me rendre `a votre appel. Il me tardait de vous offrir mes f'elicitations bien l'egitimes. Votre succ`es de l’autre jour a 'et'e complet, et je m’en r'ejouis beaucoup moins pour vous, que pour nous tous.
C’est un signe 'evident de maturit'e.
Il est assur'ement heureux que notre langue russe n’ait qu’un seul et m^eme mot pour exprimer ces deux id'ees: populaire et national. C’est народный, et c’est pr'ecis'ement de ce titre que vous a salu'e `a si bon droit une des adresses qui vous ont 'et'e envoy'ees.
Je ne saurai vous cacher, mon Prince, qu’on serait tr`es d'esappoint'e si les paroles que vous avez dites, au Club, ainsi que tous les d'etails de la r'eception qui vous a 'et'e faite, n’'etaient pas livr'es `a la publicit'e*. Il ne suffit pas d’avoir le courage de ses opinions. Il faut encore avoir celui de ses succ`es — quand les succ`es appartiennent aussi 'evidemment au pays tout entier.