Том 9. Лорд Бискертон и другие
Шрифт:
— Ты хочешь, чтобы я преподнес тебя в лучшем виде?
— Да, именно! Как ты красиво все умеешь сказать! Хамилтон надел шляпу.
— Странно, — отрешенно проговорил он, — что я берусь помогать тебе в таком деле.
— Просто ты очень добрый! У тебя золотое сердце.
— Ты влюбился с первого взгляда, а мои взгляды на такую любовь известны всем.
— Но неверны!
— Мои взгляды не бывают неверными!
— Нет, не все взгляды! — поспешно заверил Джордж. — Понимаешь, иногда, в определенных, в отдельных случаях возможна и такая любовь.
— Любовь должна быть разумной.
— Если встречаешь такую девушку, как Молли? Нет!
— Когда я женюсь, это
— Разве ты не поменяешь? — перебил его Джордж.
— Поменяю? Что именно?
— Да костюм! Ты ведь идешь к ней!
— А потом, — продолжал Хамилтон, — внимательно понаблюдаю за ней в течение длительного периода, чтобы убедиться, что не позволил страсти ослепить меня, проглядев различные недостатки. После же этого…
— Нет, ну никак невозможно, чтобы ты заявился к ней в таких брюках! — снова вскричал Джордж. — А рубашка не подходит к носкам. Ты должен…
— После же этого, при условии, что за этот период я не подберу более подходящей кандидатуры, я пойду к ней и в нескольких простых словах попрошу стать моей женой. Сообщу, что дохода моего хватит на двоих, что моральные мои нормы безупречны, что…
— Неужели у тебя нет костюма покрасивее? И туфель поновее, и шляпы не с такими обвисшими…
— …характер у меня приятный, а привычки размеренны. И тогда мы с ней заключим Разумный Брак.
— А манжеты!
— Что с моими манжетами?
— Ты намерен явиться к ней с обтрепанными манжетами?
— Вот именно.
Больше Джорджу добавить было нечего. Настоящее святотатство, но что тут поделаешь?
Когда примерно через четверть часа Хамилтон Бимиш ловкими, экономными движениями вскочил на ступеньку зеленого автобуса, дожидавшегося его на Вашингтон-сквер, летний денек расцвел во всю свою силу. Полнокровное, стопроцентное американское солнце сияло с лазурного неба, но в воздухе уже веял намек на вечернюю прохладу. Именно в такие дни лирические поэты вдруг открывают, что «любовь с небес полна чудес», — восхищаются рифмой и мчатся, сопя, поскорее накропать очередной шлягер. В воздухе была разлита сентиментальность, и потихоньку, незаметно, семена ее начали прорастать в каменистой почве Хамилтонова сердца.
Да, мало-помалу, пока автобус катил по улицам, в Хамилтоне начали набухать почки ласковой терпимости. Он уже не осуждал так безоглядно склонность других мужчин внезапно испытывать к противоположному полу ту теплоту эмоций, которая, согласно науке, возникает лишь вследствие длительного и близкого знакомства. Впервые он подумал о том, что какие-то резоны есть и у тех, кто, подобно Джорджу Финчу, влюбляется, очертя голову, в практически незнакомую девушку.
Именно в тот момент, когда автобус проезжал по 29-й стрит, откуда открывался красивый и многозначительный вид на церковку-за-углом, он вдруг заметил девушку, сидевшую напротив него.
В девушке этой несомненно были chic и elan. Можно было пойти дальше и признать в ней espmglerie, je ne saisquoi. Опытный глаз, мало того, смаху оценил ее элегантность: безупречный жакет на шелковой подкладке, платье из узорчатого креп-марокена (юбка — плиссированная) с маленьким воротничком, отделанным присборенным рюшем. Как известно любому школьнику, такие платья
Еще один взгляд дал возможность разглядеть ее шляпку. Шляпка была премиленькая, из тонкой соломки, отделанная шелком и повязанная вокруг тульи репсовой лентой, словом — оригинальная, но не броская, а поистине изысканная. Из-под полей выбивался один-единственный локон примерно того же цвета, каким пленяет нас шерстка породистого пекинеса. Судя по нему, Хамилтон вывел, что девушка чуть смочила волосы особой жидкостью, придав им блеск, мерцание, мягкость, свежесть и пышность. Несомненно, рекламу тоника она прочитала в газете и теперь, купив флакон, убедилась, какими здоровыми и живыми выглядят волосы после применения чудесного средства.
Туфли на ней были черные, лакированные, чулки — серо-стального цвета, цвет лица — юной девушки и кожа, до которой так и тянет дотронуться… Все эти детали тренированный глаз Хамилтона отметил, быстро стреляя вбок и обратно. Но особое внимание привлекло ее лицо. Не выстрой он столь тщательно свою концепцию Разумной Любви, оно сильно взбудоражило бы его чувства. Даже и теперь этот сильный, теоретически подкованный ум не смог подавить, выходя из автобуса, укола той тоскливой печали, какую испытывают мужчины, позволяя уплывать от себя чему-то поистине прекрасному.
Как грустно, думал он, стоя у дома № 16 и готовясь нажать кнопку звонка, что ему никогда больше не увидеть этой девушки. Разумеется, человек его сорта не влюбляется в девушек с первого взгляда, но все-таки он не мог скрыть от себя, что больше всего ему хотелось бы познакомиться с ней и, тщательно изучив ее характер, через годик-другой, пожалуй, решить, что именно се Природа предназначила ему в спутницы.
Именно тогда он заметил, что девушка стоит рядом с ним.
Бывают минуты, когда даже самым хладнокровным экспертам трудно сохранить самообладание. Хамилтон явно растерялся, и, будь он слабее духом, мы бы сказали, что он вытаращил глаза. Во-первых, он как раз думал о ней, и думал с нежностью, а во-вторых — все-таки неловко стоять бок о бок с незнакомой девушкой. В подобной ситуации очень трудно сообразить, как же себя вести. Поднапрячься и создать иллюзию, будто он и ведать не ведает, что рядом кто-то есть? Отпустить непринужденное замечание? Ну, хорошо — но какое?
Хамилтон все еще ломал голову над этой проблемой, когда девушка ее решила. Чуть нахмурясь — лицо ее анфас оказалось еще привлекательнее, чем в профиль, — она воскликнула: «О-о!»
Прежде всего Бимиш обрадовался, как радуется человек чувствительный, когда выясняется, что у хорошенькой девушки к тому же и голос красивый. Слишком часто случалось ему восхищаться кем-нибудь издалека, а потом обнаруживалось: голос у данной особы — как у павлина, накликающего дождь. Однако он тут же понял, что соседка его страдает, и сердце его переполнилось активным сочувствием. Ее мучения пробудили и жалось настоящего мужчины, и рвение блестящего эксперта.
— Вам что-то попало в глаз? — спросил он.
— Пылинка, что ли…
— Позвольте!
Одна из труднейших задач для обычного человека — извлечь инородное тело из глаза незнакомки. Но Хамилтон не был обычным. Через десять секунд он убирал носовой платок в карман, а девушка благодарно моргала.
— Огромное вам спасибо!
— Не за что.
— Врач и то бы лучше не справился!
— У меня свой способ.
— Почему это, — удивилась девушка, — когда в глаз залетает кро-охотная пылинка, кажется, что она огромная, как мир?