Тоннельщики
Шрифт:
— Ничего, — задержался в дверях Богдан. — Мы просто друг друга недопоняли. Как я могу выдвигать какие-то требования и что-то у вас просить? Это абсурд какой-то, согласитесь. Подсудное дело. На что вы меня, товарищ капитан-лейтенант, подбиваете? Считайте, что блоки памяти и пеналы «морозильника» уже у вас на борту. Дело осталось за малым. Меня устроит официальный запрос, товарищ капитан-лейтенант, с утверждённым актом приёмо-передачи. Запрос, согласование, разрешение, — на каждую бумагу или голосрез фреймчита Богдан загибал палец, — акт. Как вы говорите, закон одинаков для всех. Я понимаю, не дурак. Dura lex sed lex. Вы не имеете полномочий передать гражданским специалистам оружие и боевую экипировку, я не могу действовать в разрез с инструкциями и прочими регламентирующими документами. Sapienti sat.
— Ты не говорил про оружие.
— «Вы», товарищ капитан-лейтенант. Я не ослышался? Оружие, какое оружие?! Вы что-то путаете, капитан-лейтенант, — делая шаг в коридор,
— Постойте, Богдан Михайлович, не горячитесь. Мы же взрослые люди…
— Взрослые люди с погонами на плечах лучше других должны понимать, как это сидеть с голой жопой против вооружённых до зубов штурмовиков с корветом на закорках, а вы… Заигрались. Привыкли всё получать либо на халяву, либо как на базаре. Вы можете гарантировать безопасность персонала на выходе из первого кольца и во время перелёта в Провал? Вы можете со стопроцентной уверенностью поручиться, что на станцию в ближайшие двое суток не нападут? Я — нет. И мои люди не поручатся. Пуганые уже, да вы и сами могли оценить местные реалии.
— Хватит, Богдан Михайлович, не давите. Знаете, у вас талант вести переговоры.
Конечно, «Скорый» не БДК, но и на его борту оказался весьма и весьма неплохой выбор специализированной экипировки. Проводив гостя в заветный загашник, Ильин барским жестом махнул рукой, предоставив Северову свободу выбора. Прогулявшись вдоль прозрачных шкафов-пеналов, бывший штурмовик остановился на комбинации германского «Ландскнехта», как основы к российскому экзоскелету «Семаргл» с дополнительной навесной бронёй и вооружением. Ракетный ранец с маневровыми двигателями, гарпунами и лебёдками шёл в комплекте. Главной изюминкой «Семаргла» считался генератор защитного поля. Залп главного калибра или роторного бластера вынесет хлипкую преграду на полраза, испарив железо вместе с «биологической составляющей», но выпущенную в упор очередь из ручного или станкового оружия типа охранных турелей он отразит, либо поглотит без особого вреда для пилота и теплообменников костюма. Вторым несомненным плюсом экзоскелета считался механизм аварийной отстыковки скафандра. В узких местах, где громоздкая антропоморфная конструкция лишалась своих преимуществ и подвижности, на волю высаживался скафандр с покрытием из тканной и метапластовой брони. «Ландскнехт» лучше других подходил на эту роль. В зачёт шли лёгкость, продолжительная для данного класса автономность, наличие основного и резервного кибердоков со встроенной системой гиперсна, позволяющей сохранить человеческую жизнь при тяжёлом ранении, но главным достоинством «Ландскнехта» был БИУС, который без проблем и дополнительных настроек интегрировался с внешним усилением практически любых марок и производителей. Истребители и корабли немцы создавали так себе, но боевую экипировку они делали выше всяких похвал. Надёжная, удобная, универсальная. Конечно «Ландскнехт» не «Хорс» и не «Ратибор» или тот же «Шива», да и классом он пониже и пожиже, но и задачи у него иные, тем более конструкторское бюро на Ирие нашло всех устроивший выход в лице «Семаргла».
— Марья, ты подготовила информпакет адмиралу?
— Так точно! С двойным шифрованием, завязанным на ваш личный цифровой код. Без вашего разрешения и пароля вскрыть защиту невозможно, — бравурным голосом отрапортовала ИИ.
— Умница, я в тебе не сомневался.
— Меня демонтируют, да? — резко сменила тему ИИ.
— Нет, с чего такие пораженческие настроения? — как мог, Богдан успокоил впечатлительную даму. — Изымут пару игольчатых модулей памяти и всё, так что перепиши основные логические блоки.
— А если, я же…
— Без «если», — отрезал Богдан. — Ты член экипажа, понятно? Заруби себе на носу! Если бы, да кабы на носу росли грибы. Мы своих не бросаем, запомни. Ладно-ладно, пафос в сторону, всё просто — я получил право на изъятие кристаллопроцессора после переноса информации на носитель ОСО. У тебя обнулят память и архиватор событий последних двух суток. Ну-ну, держи хвост пистолетом, могло быть и хуже. Теперь хорошие новости: при списании станции в утиль я заберу тебя с собой — это дело решённое. Можешь пошукать по каталогам бионейронных автономных андроидных оболочек. Смотри посисястей, там есть, что выбрать. Первое время покантуешься в моей семье, там уже в госбезопасности определят, куда тебя направить дальше или сама подыщешь работу. Короче, там видно будет. А пока, дорогуша, привыкай к мысли о личном теле и падении на порядок вычислительных мощностей. Либо так, Марья, либо никак. Ильин дал чёткие инструкции на этот счёт.
— Согласная я.
— Кто бы сомневался, — усмехнулся Богдан. — Только ты ещё не знаешь, на что подписываешься.
— Я хочу жить.
— Все хотят, Маша.
— Входящий вызов, командир. Со «Скорого» предупреждают, что адмирал ненавидит, когда жуют сопли и говорят не по делу. Соединяю.
— Чёрт, — бросая взгляд на убогую обстановку медотсека, под нос пробормотал Богдан. — Кастрирую падлу.
*БИУС — боевая информационно-управляющая система
— Кого? —
— Да есть тут деятель один, юморист хренов, — дабы не выпадать из образа грубоватого работяги, как бы в воздух, ни к кому не обращаясь, буркнул Богдан тут же вытягиваясь во фрунт и лёгким усилием воли отдёргивая самого себя от поднесения правой руки к непокрытой голове. — Здравия желаю, товарищ адмирал флота!
На набравшей плотность голограмме перед Северовым предстал высокий двухметровый старик. В седую старину адмирала поэтически сравнили бы с кряжистым вековым дубом. Годы никого не красят, но Сергея Константиновича они опасливо обходили по широкой дуге, лишь трусливо высушили некогда могучую фигуру, с которой молодой флотоводец, воплощая образ мифического Атланта, мог работать натурщиком в школе искусств, да обсыпали пеплом густую щётку коротко остриженных волос на голове. Внимательно присмотревшись можно было заметить тонкую сетку морщинок на скуластом лице с волевым подбородком и «рязанским» носом пимпочкой. Типичный славянин, под штукатуркой которого пряталась целая орда татар и эскадрон прочих кровей. Строгости старому космическому волку придавали глаза цвета синего льда. Холодный, внимательный, но усталый взгляд, источающий волны какой-то расчётливой злости, колючим сканером прошёлся по Богдану, затянутому в тёмно-синее облегающее бельё. От этого проницательного взора не укрылось ничего: ни убогая обстановка медицинской палаты, наспех переделанной в кабинет, ни бочка медицинского дроида с щупальцами манипуляторов, ни нашлёпки синтеплоти, спрятанные под тканью, ни мешки под покрасневшими глазами собеседника.
— Марья! Дай карту полей, — взяв себя в руки, приказал Богдан. Мгновенно справа от него возникла голограмма гравитационных полей обследованной части Аюя. — Теперь высвети расчётную модель.
Адмирал с интересом наблюдал за скупыми телодвижениями собеседника, лениво переводя взгляд с одной голографической схемы на другую.
— Моё время дорого, — сухо выстрелил Иванцов, грубым намёком поторапливая Северова приступить к изложению.
— Моя информация дороже, — не позволяя сбиться с настроя и скатиться на оправдания, жёстко ответил Богдан, непробиваемой бронёй отвечая на сталь в голосе и взгляде командующего флотом.
— Хорошо, вы меня заинтересовали, Богдан Михайлович. Слушаю вас внимательно, — Иванцов сменил гнев на милость, показалось или нет, но, кажется, на дне синих колодцев с функцией бурильных установок промелькнули искры уважения. Тонкие лучики морщинок в углах глаз адмирала сложились в доброе солнышко отеческого одобрения. Психологом командующий флотом был отменным.
— К чёрту, это вы и флотские умники и без меня знаете, — взмахом руки стирая правое изображение, сказал Богдан, кивком акцентируя внимание на голограмме с расчётами — а вот это, товарищ адмирал флота, естественная крепость.
— Спасибо за напоминание, но последнее и так всей галактике известно.
— Но галактика не в курсе, что из центра этого гравитационного мешка можно до самого края границы аномалии перемещаться на одном тяговом импульсе подпространственных двигателей первого класса. Об этом говорят расчёты вектора истечения и характер повторяющихся гравитационных складок пространства. Короче, я не математик, правильно объяснить не сумею, поэтому прошу простить некоторую сумбурность. Упрощая до безобразия, корабли из центра аномалии выбрасывает центробежной силой. А теперь, на минуту закрыв глаза, представим, что здесь, — световая указка, волшебным образом выросшая в руке Богдана, словно красный круг мишени высветила центр аномалии, — расположена база флота. Сегодня нам известно о двух кислородосодержащих планетах земного типа, пригодных для колонизации без терраформирования, и что-то подсказывает мне, что этот список не окончателен. Аюй оказался богат на сюрпризы. Спектрографы станции просеяли излучения десятка звёзд, расположенных ближе к центру Аюя. Если верить фильтрпрограмме определения звёзд с планетами, там нас дожидается ещё три системы солнечного типа. Есть ли среди них пригодные к жизни миры я достоверно сказать не могу, но интуиция, которой я последнее время привык доверять, даёт, так сказать, надежду. Тот же Свон э-э-э это название планеты с секретной базой каас, — на что командующий смежил веки, доводя мимикой до собеседника, что ему известно о происках горе союзничков, — спрятан за складкой пространства, а сколько таких складок всего мы можем только предполагать. Астрофизикам работы не на один десяток лет. Возвращаясь к сказанному, разместив флот в центре Аюя, мы получаем контроль над всей сферой, ни один флот вторжения не имеет возможности создать перевес, мы всегда локально и стратегически будем сильнее в той или иной точке, а возможность перемещать и развертывать минные сети и планетарные крепости в кратчайший срок… Да что я объясняю вам прописные истины, которые вы знаете куда лучше меня.