Тотальные институты
Шрифт:
ВЕСЕЛАЯ, КРЕПКАЯ! СЛИТНАЯ ПИЖАМА НА КНОПКАХ Комбинезон, разработанный и протестированный в больницах для психически больных и умственно отсталых пациентов. Подавляет желание раздеться, не дает чесаться. Натягивается через голову. Бюстгальтер и другое нижнее белье не требуются. Кнопки на ширинке облегчают приучение к туалету. Приятные двухцветные узоры. Круглый, V-образный или квадратный ворот. Не нуждается в глажке [189] .
Точно так же как личные вещи могут мешать бесперебойной работе института и потому изыматься, эффективное управление может входить в конфликт с некоторыми частями тела — конфликт, который может решаться в пользу эффективности. Если головы постояльцев должны быть чистыми, а их обладатели — легко категоризируемыми, тогда бритье налысо эффективно, несмотря на урон для внешнего вида. По тем же причинам некоторые психиатрические больницы считают полезным удалять зубы «кусакам», делать гистерэктомию распутным пациенткам и прописывать лоботомию хроническим драчунам. Порка как способ наказания на военном корабле отражает тот же конфликт между организационными интересами и гуманностью:
189
Реклама
Один из доводов, выставляемый морскими офицерами в защиту последних, заключается в следующем: наказание это может быть применено мгновенно, оно не отнимает драгоценного времени, и с того момента, как матрос снова напялил на себя рубашку, с этим делом покончено. Всякий иной вид наказания был бы связан с большой возней и хлопотами, а, кроме того, матросу внушил бы преувеличенное мнение о важности собственной персоны [190] .
190
Мелвилл. Указ. соч. с. 116.
Я сказал, что работа с людьми отличается от других видов работы сложным переплетением статусов и связей, которые каждый постоялец приносит с собой в институт, и стандартов гуманности, которые должны соблюдаться при обращении с ним. Другое отличие связано с правом постояльцев выходить за пределы территории, поскольку тогда за ущерб, нанесенный ими гражданскому обществу, придется отвечать институту. Учитывая эту ответственность, неудивительно, что многие тотальные институты не одобряют выход за их территорию. Еще одно различие — пожалуй, самое важное — между работой с людьми и другими видами работы заключается в том, что до человеческих объектов можно довести инструкции при помощи угрозы, вознаграждения или убеждения и при этом быть уверенным, что они смогут их самостоятельно придерживаться. Конечно, промежуток времени, на протяжении которого этим человеческим объектам можно доверять осуществление запланированных действий без присмотра, сильно варьируется, но, как показывает социальная организация палат для тяжелых больных в психиатрических больницах, в значительной мере можно полагаться даже на кататонических шизофреников. Этим может похвастаться лишь самое сложное электронное оборудование.
Хотя человеческий материал не способен демонстрировать такую же неподатливость, как неодушевленные вещи, сама способность постояльцев воспринимать планы персонала и следовать им гарантирует, что они могут мешать персоналу более эффективно, чем неодушевленные объекты, так как неодушевленные объекты не способны целенаправленно и обдуманно срывать наши планы (хотя мы можем реагировать на них так, как если бы они были на это способны). Поэтому в тюрьмах и в «хороших» палатах психиатрических больниц охранники должны быть готовы к организованным попыткам побега и к постоянным попыткам их высмеять, «подставить» и каким-либо другим образом доставить им неприятности; знание того, что постоялец может делать все это лишь для повышения самооценки или от скуки, не избавляет охранника от тревоги [191] . Даже старый и слабый пациент психиатрической больницы обладает большим объемом подобной власти; например, всего лишь оттопырив большие пальцы в карманах штанов, он может создать значительные неудобства для санитара, пытающегося его раздеть. Это одна из причин, по которой персонал старается не разглашать решений, касающихся судьбы постояльцев, так как, если бы постоялец знал свою незавидную участь, он мог бы целенаправленно и открыто мешать спокойному претворению этих планов в жизнь, — например, пациентам психиатрических больниц, которых готовят к шоковой терапии, могут рассказывать веселые истории и иногда не позволяют видеть комнату, в которой их будут лечить.
191
Описание чрезвычайно сложной роли охранника см. в: McCorkle, Korn. Op. cit. P. 93–94; Gresham M. Sykes. The Corruption of Authority and Rehabilitation // Social Forces. 1956. Vol. 34. № 3. P. 257–261.
Третье общее отличие человеческого материала от материалов иного рода, создающее уникальные проблемы, состоит в том, что, как бы персонал ни старался дистанцироваться от этого материала, он все равно может начать испытывать к этому материалу расположение и даже привязанность. Всегда существует опасность увидеть в постояльце человека, и тогда, если постояльцу надо будет причинить страдания, симпатизирующий сотрудник будет испытывать мучения. (Это одна из причин, по которым офицеры держат социальную дистанцию в отношении новобранцев.) С другой стороны, если постоялец нарушает правило, отношение сотрудников к нему как к человеку может усилить у них ощущение, что их моральному миру нанесен ущерб: ожидая «разумной» реакции от разумного существа, сотрудники могут испытывать гнев и считать, что им наносят оскорбление и бросают вызов, когда постоялец ведет себя неподобающе.
Возможность превращения постояльцев в объекты симпатии персонала связана с тем, что можно назвать циклом вовлеченности, который иногда наблюдается в тотальных институтах. Начав с социальной дистанции по отношению к постояльцам, дистанции, мешающей замечать серьезные лишения и институциональные проблемы, сотрудник обнаруживает, что у него нет причин не вовлекаться в теплые отношения с некоторыми постояльцами. Из-за этой вовлеченности, однако, действия и страдания постояльцев начинают причинять сотруднику боль, и он зачастую начинает ставить под угрозу дистанцию в отношении постояльцев, выдерживаемую его коллегами. В результате симпатизирующий сотрудник может «выгореть» и переключиться на бумажную работу, участие в комиссиях или другие занятия, предполагающие контакт только с другими
Когда мы совмещаем тот факт, что сотрудники обязаны придерживаться определенных стандартов гуманности в обращении с постояльцами, с тем фактом, что они могут начинать видеть в постояльцах разумных, отзывчивых существ, способных быть объектами эмоциональной вовлеченности, мы получаем контекст для возникновения некоторых очень специфических сложностей при работе с людьми. В психиатрических больницах всегда есть пациенты, которые поступают явно против своих собственных интересов: пьют воду, которую они сами только что загрязнили; объедаются на День благодарения и на Рождество, так что в эти дни обязательно открывается несколько язв и закупоривается пара пищеводов; бьются головой о стену; срывают швы после небольшой операции; спускают в унитаз вставную челюсть, без которой они не могут есть, а получение новой может занять несколько месяцев, или разбивают очки, без которых они ничего не видят. Стараясь предотвратить эти очевидно самодеструктивные действия, сотрудники могут быть вынуждены применять к этим пациентам силу, представая в образе грубых и бесцеремонных людей в тот момент, когда они пытаются не дать кому-то сделать с собой то, что, по их мнению, ни одно человеческое существо не должно ни с кем делать. Понятно, что в таких случаях персоналу крайне сложно держать свои эмоции под контролем.
Каждодневная работа сотрудника определяется специфическими требованиями, предъявляемыми работой с людьми, и осуществляется в особом моральном климате. Персонал должен справляться с враждебностью и просьбами постояльцев, придерживаясь, в целом, рациональной перспективы, которую исповедует институт. Поэтому теперь необходимо рассмотреть данную перспективу.
У тотальных институтов не так уж много провозглашаемых целей: достижение определенных экономических результатов, образование и обучение, медицинское или психиатрическое лечение, религиозное очищение, защита общества от скверны и, как указывает один исследователь тюрем, «поражение в правах, воздаяние, устрашение и перевоспитание» [192] . Многие считают, что тотальные институты обычно далеки от достижения своих официальных целей. Гораздо меньше людей осознаёт, что эти официальные цели или уставы являются прекрасным ключом к смыслу — к языку объяснения, применяемому персоналом и иногда постояльцами ко всему, что происходит в институте. Так, медицинская система координат — это не просто перспектива, позволяющая одобрять и наделять смыслом решения о дозировке лекарств; она способна объяснить любые решения, например расписание приемов пищи в больнице или способ укладки больничного постельного белья. Любая официальная цель приводит к появлению доктрины со своими инквизиторами и мучениками, и внутри институтов нет естественных механизмов контроля над этой свободой интерпретаций. Каждый институт должен не только стремиться к достижению своих официальных целей, но еще и каким-то образом защищаться от тирании всеобщей погони за ними, иначе его власть обернется охотой на ведьм. Примером такой угрозы является фантом «безопасности» в тюрьмах и оправдываемые им действия персонала. Поэтому, как ни парадоксально, именно в тотальных институтах, которые кажутся далеко не самыми интеллектуальными местами, забота о словах и о высказываемых вслух точках зрения выходит (по крайней мере сегодня) на первый план и часто становится предметом оживленных споров.
192
Donald R. Cressey. Achievement of an Unstated Organizational Goal: An Observation on Prisons // Pacific Sociological Review. 1958. Vol. 1. № 2. P. 43.
Интерпретативная схема тотального института начинает функционировать автоматически, как только постоялец поступает в него, так как персонал считает попадание в институт prima facie [193] свидетельством того, что поступивший должен быть тем человеком, для работы с которым институт и создавался. Заключенный в политической тюрьме должен быть предателем; заключенный в обычной тюрьме должен быть нарушителем закона; пациент психиатрической больницы должен быть больным. Если бы он не был предателем, преступником или больным, как бы он здесь оказался?
193
На первый взгляд (лат.).
Такая автоматическая идентификация постояльца представляет собой не просто наклеивание ярлыка; она занимает центральное место среди основных средств социального контроля. Пример приводится в одном из первых социологических исследований психиатрических больниц:
Главная цель этой культуры санитаров — установить контроль над пациентами, который должен поддерживаться, невзирая на последствия для пациентов. Эта цель становится особенно заметной на фоне пожеланий или просьб, высказываемых пациентами. Все их пожелания и просьбы, какими бы разумными они ни были, как бы спокойно или вежливо они ни произносились, считаются проявлениями психической болезни. Санитар никогда не замечает нормальности в среде, где ненормальность является нормальным ожиданием. Хотя врачам сообщают о большинстве этих поведенческих проявлений, врачи, как правило, просто соглашаются с оценками санитаров. Тем самым врачи сами способствуют закреплению идеи о том, что главная задача при взаимодействии с психически больными пациентами — контроль над ними [194] .
194
J. Fremont Bateman, H. Warren Dunham. The State Mental Hospital as a Specialized Community Experience // American Journal of Psychiatry. 1948. Vol. 105. № 6. P. 446.