Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
Работа Алексея привлекла внимание всего селения. Рассевшись полукругом, люди смотрели, как Алексей, весь перемазанный кровью и салом, зарисовывал части тела кита, его органы.
Наконец-то Алексей начал работу, о которой мечтал. Северов был первым русским ученым, который анатомировал кита. На каждом шагу находки, открытия… Северов забыл обо всем.
Приход бота «Компас» в бухту Надежды прервал его работу. С судна начали сгружать продукты для колонии и для торговли. Лигов ошеломил Алексея новостью:
— Собирайся в Ново-Архангельск. Там продадим китовый ус.
Маленькая
Плотник, видя расстроенные лица товарищей, мрачно посасывающего трубку боцмана, нахмуренного Тернова, притихших матросов, сказал:
— Дождь будет. Муку в сарай надо перетаскивать.
И хотя небо не обещало непогоды, принялись за дело. Труд помогает во всем. И скоро уже послышались голоса, весело подтрунивавшие над Павлом, который, разорвав мешок, высыпал на себя муку. Плотник, довольно ухмыляясь, таскал по два мешка. Чем больше тяжесть на плечах, тем легче у него на сердце.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Алексей и Лигов вышли из здания Ново-Архангельского отделения Российско-Американской компании разочарованные. Их предложение о поставке большой партии китового уса никого не заинтересовало. Весть о продаже Аляски вызвала растерянность и парализовала почти всю деятельность русских учреждений.
Усталый управляющий отделением, с тревогой думавший о том, оставят ли его американцы у себя на службе или придется с многочисленным семейством перебираться в далекую Россию, где нет ни друзей, ни знакомых, посоветовал китобоям:
— Вы лучше обратитесь к кому-нибудь из американских торговцев. Сейчас их здесь стало очень много. Вернее всего иметь дело с компанией Дайльтона. Это новая, но солидная компания. Она монополизирует китобойную промышленность на всем западном побережье Америки.
Вот уже несколько дней бот «Компас» стоял в Ново-Архангельском порту, а дела у Лигова не изменялись. Не нашлось пока покупателя на китовый ус, во всем городе нет в продаже ни вельботов, ни китобойного снаряжения.
Олег Николаевич и Алексей молча, неторопливо шагали по деревянному тротуару неширокой мощеной улицы. По ней текла торопливая река прохожих. Слышался говор чуть ли не на всех языках мира, и лишь изредка можно было услышать русское слово. Вывески над магазинами и салунами в большинстве были на английском и испанском языках. Алексей толкнул Лигова в плечо, указывая на противоположную сторону улицы. Там над входом в бар снимали вывеску с русским названием, чтобы на ее место повесить приготовленную на английском языке. Прислоненная к косяку входа, она сияла золотыми буквами.
Официально еще не было сообщено о продаже Аляски, но дельцы спешили. Алексей сверкнул глазами:
— Быстро меняют вывески!
Моряки свернули на боковую улицу, ведущую к порту, и вдруг увидели, что им навстречу, задыхаясь, бежит девушка. Ее карие глаза на бронзовом с красноватым оттенком лице расширились от испуга. Черные как смоль, блестящие волосы выбились из-под бобровой шапочки, растрепались. Беличья шубка на плече была разорвана. Девушка прижимала к груди несколько книг. Силы, очевидно, оставляли ее. Добежав до моряков, она прислонилась к бревенчатой стене дома и закрыла глаза. Из полуоткрытых губ вырывалось частое и глубокое дыхание.
— О, господа!.. — с трудом проговорила девушка. Казалось, она сейчас упадет. Алексей подхватил ее под руку. И в этот момент к ним подбежал невысокий мужчина с багровым пьяным лицом. Его зубы были оскалены. Над верхней губой темнела узкая полоска черных усиков. Не обращая внимания на моряков, он протянул руку, чтобы схватить девушку, но в тот же момент сильный удар в челюсть сбил его с ног; человек откатился на середину улицы. Мгновение он лежал неподвижно, но потом, отплевываясь кровью, вскочил и сунул руку в задний карман за ножом. Алексей одним прыжком очутился перед пьяным и новым ударом повалил его на землю.
Лигов подошел к Алексею:
— Хватит! Так можно и убить.
Взглянув в лицо лежавшего, капитан удивленно воскликнула:
— Фердинандо Пуэйль!
— Он, черт возьми, — с трудом проговорил Пуэйль и, сев на мостовую, выругался.
Алексей вернулся к девушке. Она улыбнулась ему, показав красивые белые зубы, и по-русски поблагодарила:
— Спасибо.
Алексей не сводил глаз с лица девушки, поразившего его строгостью черт и красотой. Пристальный взгляд моряка, в котором было нескрываемое восхищение, заставил девушку нахмуриться, и она, вновь сдержанно поблагодарив, повернулась, чтобы уйти. Алексей, удивление которого все возрастало, пошел рядом с ней. Индианка сказала:
— Теперь я дойду одна до дому.
— В этом городе девушкам, как видно, небезопасно ходить одним, — ответил Алексей. — Разрешите, я вас провожу.
Бросив на Северова быстрый взгляд, девушка промолчала. Лицо ее стало замкнутым. Первым заговорил Алексей:
— Откуда вы так хорошо знаете русский язык?
— Разве это странно? — удивилась в свою очередь девушка. — Это же русский город.
Алексею показалось, что последние слова индианка произнесла с грустью.
— Я впервые в вашем городе, — сказал Алексей и добавил: — Я из России.
Девушка снова быстро взглянула на моряка и с достоинством сказала:
— Я индианка и русская в то же время. Увидев озадаченное лицо Алексея, она рассмеялась. Девушка держалась свободно, без всякого смущения или неловкости. Вопросы один любопытнее другого вертелись на языке Алексея, но расспрашивать девушку обо всем, что его интересовало, он счел неприличным. Они молча подошли к решетчатым дубовым воротам, над которыми высился небольшой крест. В глубине двора стояла рубленая церковь. В стороне от нее среди уже сбросивших листву деревьев виднелся маленький домик.
— Здесь я живу. До свидания. — Индианка протянула маленькую руку в расшитой цветным бисером коричневой замшевой рукавице.
— До свидания, — неохотно ответил Алексей.
Ему не хотелось расставаться с девушкой. Пожимая ее крепкую сильную руку, он взглянул в карие, несколько удлиненные глаза:
— Мы так и не познакомились. Мое имя…
— До свидания, — высвобождая свою руку, сказала индианка.
Она вновь нахмурилась. Из глубины двора донесся голос: