Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
Дайльтон с улыбкой посмотрел на китобоев, уверенный, что услышит дружный хор одобрения, но он был жидкий, малоголосый. Громче всех прозвучал голос Гэйгана:
— Отлично, хозяин! Ниггера на сук! Повеселимся, ребята!
Его поддержали немногие. Остальные молчали выжидательно… Дайльтон острым взглядом скользнул по людям, разбираясь в их непонятном настроении. Как-никак, а казнь негра — развлечение, которое так редко на этих островах. Так почему же они молчат? Лица у многих угрюмы. Подогреть людей надо. Иначе повешение Мэйла пройдет скучно. Дайльтон облизал сухие губы, подошел к Гэйгану:
— Покажи, на что ты способен!
Президент кивнул на Роя, которого растянули на бревне. У молодого мулата-лицо было разбито. Сейчас Дайльтон испытывал к нему какую-то острую ненависть. Он не замечал, что Лэрри Дэй тихо переговаривался с окружавшими его матросами и резчиками и те на его слова согласно кивали.
К Рою подошел Гэйган. Ухмыляясь, он раскрутил над головой кнут. В тишине, висевшей над бухтой и берегом, были слышны лишь пронзительный крик птиц да свист рассекающего воздух кнута. Вот он оборвался, и кнут хлестко, сочно впился в спину мулата. Рой вздрогнул, скрипнул зубами. Гэйган протянул, кнут по спине, и на темной коже вспухла, засочилась багряная полоса.
При виде крови у некоторых китобоев лихорадочно заблестели глаза, заострились лица; у других помрачнели, нахмурились брови, руки невольно сжались в кулаки. Лэрри Дэй стоял, закусив губу. При каждом ударе мулат стонал, а Дэю казалось, что это кнут опускается на него. Почему, по какому закону Дайльтон истязает этого мулата? За что? Это же несправедливо, и почему все молчат? Почему многие, как загипнотизированные, смотрят на спину Роя, которая превращается в кровавое месиво? Лэрри Дэй мельком взглянул на товарищей, и ему легче стало на душе. Те, с кем он дружил и кто попал вот так же в китобои, как он сам, а не скрывался здесь от правосудия, были против этой расправы. Дэй был в том уверен. Вот почему они согласились поддержать его. А иначе как же? Сегодня Дайльтон истязает Роя и хочет повесить Мэйла, а завтра он это же сделает с ними. Нет, так не будет! Дайльтон не бог, не закон, а браконьер, пират…
Рой потерял сознание. Гэйган опустил кнут, вытирая пот, струившийся по лицу. Роя бросили с бревна на песок и облили морской водой. Гэйган гоготал:
— Просоленный бифштекс!
С порозовевшим лицом (вид мучений Роя и кровь подействовали на Дайльтона возбуждающе) президент подошел к Мэйлу и пнул его:
— А этого на сук! Пусть провялится!
Гэйган и трое матросов бросились к негру, но их остановил голос Дэй:
— Стоп, ребята!
Голос был твердый, громкий, приказывающий. Матросы застыли в недоумении. Дэй, раздвигая плечом товарищей, вышел вперед и стал перед Дайльтоном, решительный, готовый на все, но внешне спокойный. Только подрагивающие скулы да горящие решительностью глаза выдавали его состояние. Вновь над бухтой повисла тишина — особая, тревожная.
— Ты хочешь сам накинуть петлю на черную шею? — спросил Дайльтон, понимая, что Лэрри вышел не для этого.
— Нет, хозяин! — Лэрри старался говорить вежливо, но твердо, настойчиво. Смотря прямо в глаза Дайльтона, Дэй через плечо указал на сгрудившихся матросов и резчиков: — Мы не хотим, чтобы Мэйла казнили. Он не заслужил этого.
Дайльтон опешил. Лицо его стало серым. Ярость охватила президента, и его рука сама потянулась к пистолету, но благоразумие взяло верх. Лэрри пользуется авторитетом у товарищей, и может быть резня. Стоит ли из-за какого-то негра рисковать всем делом. В драке и его, Дайльтона, могут прикончить.
Было тихо, очень тихо. Лэрри понимал, что сейчас происходит молчаливый поединок между ним и президентом. Но если он затянется, то может окончиться не в его пользу. Краем глаза Лэрри видел, что Стардсон, Хоган и другие помощники Дайльтона перешептываются и при первом же знаке президента пустят в ход пистолеты и ножи. А товарищи Лэрри могут отступить. Уж очень они были приучены к подчинению, и первая вспышка недовольства и желания спасти Мэйла могла быстро угаснуть. Нельзя было терять-то моральное преимущество, которое сейчас было у него, Дэя, и он, повернувшись к Гэйгану и морякам, громко крикнул:
— Мистер Дайльтон приказал отпустить Мэйла! Некоторые китобои недовольно заворчали, но большинство шумно выражало свое одобрение решения Дайльтона. Президент как бы дружески хлопнул Лэрри по плечу (Дэй почувствовал в этом слишком сильном ударе злобу, ненависть и угрозу будущей расправы):
— Верно, Лэрри! Мы не будем марать наши белые руки о черное дерьмо. Отпустим его в море. Но прежде угостить парой кнутов не мешает! — и тихо бросил Дэю: — Не вздумай мешать!
Лэрри понял, что дальше противиться президенту опасно. Дайльтон больше не отступит.
Дайльтон отошел к Хогану и услышал, как Стардсон проговорил сквозь зубы:
— Этого Лэрри надо вздернуть!
— Вы дурак, — спокойно сказал Дайльтон. — Они слишком любят Лэрри, и когда мы начнем надевать ему петлю на шею, я не смогу поручиться за вашу жизнь, хотя она и стоит гроши!
Он невесело рассмеялся и, оборвав смех, тихо добавил:
— Следите за Дэем в оба. Когда надо, я прикажу его… Дайльтон выразительно провел ребром ладони по горлу.
Тем временем Мэйла уложили на место Роя, и Гэйган с особой силой опускал на него кнут. Все молчали. Свистел только кнут, да слышались удары его о тело негра. Мэйл молчал, молчал до тех пор, пока его голова не закружилась и не упала бессильно на плечо… Он только вздрагивал и стонал при каждом ударе кнута.
Потом бесчувственного негра усадили в шлюпку, на корму поставили бочонок с морской водой, которую Гэйган налил незаметно для всех. Когда все было готово, Дайльтон обратился к китобоям:
— Если бог простит Мэйла за его преступление, он спасет его. В шлюпке есть весла и вода. Я сделал больше, чем мог, против своей совести!
Название шхуны «Генерал Грант», написанное на борту шлюпки, было предусмотрительно стесано, так же, как и название порта «Сан-Франциско». Затем ее на буксире вельбота вывели далеко в море.
Мэйл все еще находился без сознания. Когда остров только чуть виднелся на горизонте, боцман приказал перерубить буксир и подойти к шлюпке. Негр сидел, наклонившись к корме, и матросам хорошо была видна его истерзанная, в крови, спина. Боцман плеснул на свежие раны забортной воды и захохотал:
— Скорее заживут! Его смех поддержали гребцы и налегли на весла…
Мэйл пришел в себя вечером от жажды и жгучей боли в спине. Страшно хотелось пить, Джордж слышал, что в бочонке плещется вода, и не сводил с него глаз. Потом ему стало казаться, что он берет бочонок в руки, вытаскивает затычку и пьет, пьет холодную воду, которая льется и льется у него по подбородку, по груди, но никак не может смочить его губы, утолить его огненную жажду.