Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.
Шрифт:
Фракция Плеханова стала именоваться «Черным Переделом». После ареста их типографии в январе 1880 основные вожди во главе с Плехановым бежали за границу. «Черный Передел» на этом фактически прекратил существование, хотя некоторое время сохранялись отдельные группы пропагандистов в разных городах. Стефанович, вернувшийся позднее, к концу 1881 года, пытался формально снова слить «партии», но фактически просто присоединился к народовольцам, а вскоре был арестован.
Террористы же воскресили призрак Осинского — «Исполнительный комитет»; по предложению Зеге фон Лаутенберга к нему приделали красивое продолжение: «Народной Волей» стал называться и центральный орган этой организации.
Это была призрачная партия, но совсем не призрачная организация. До 1 марта 1881 года в «Исполнительный комитет» было
842
В. Фигнер. Запечатленный труд, с. 284.
Здесь явно пропущен фон Лаутенберг, с которым Фигнер мало пересекалась: он сгорел от тубекулеза, который мужественно переносил на ногах, в июле 1880 в Москве; ему было 23 года. [843] Пропущен и Сергей Дегаев — фактический последний лидер этой организации в 1882–1883 годы, вступивший в нее не позднее осени 1880 года — Вера Фигнер не нашла сил вписать имя своего предателя!
С учетом происходившей убыли (аресты, отъезды за границу и т. д.) единовременная численность не могла превышать двух десятков, рассеянных по разным городам; на текущих собраниях, естественно, бывало гораздо меньше.
843
Деятели СССР и революционного движения России, с. 312–313.
Персональный состав «Исполкома» держался в строжайшей тайне и стал известен только после 1917 года — не членам «Исполкома» члены могли представляться только как «агенты Исполкома 3-й степени». Ближайшие помощники имели 2-ю степень — к ним относились такие видные фигуры, как Н.И. Кибальчич и С.Н. Халтурин (только после 1 марта повысивший степень), все прочие (используемые по принципу — подай, принеси) — только 1-ю. Общую численность Тихомиров оценивал так: «десяток человек «Исполнительного Комитета» умели держать около себя в разных кружках, в конце концов, около 500 человек, готовых исполнять распоряжения «Комитета».» [844]
844
Воспоминания Льва Тихомирова, с. 96.
Морозов отметил: «На мое замечание на [Липецком] съезде, почему агенты первой степени должны быть с самым малым доверием, тогда как с первого взгляда это кажется наоборот, Тихомиров мне ответил:
— Для того, чтоб никакой агент не мог знать, сколько степеней еще остается ему пройти для того, чтобы достигнуть самому Комитета». [845]
Опыт большевиков 1917 года показал, что для захвата власти в России требовалось в пятьдесят раз больше людей, и — соответствующие деньги. Ведь и для деятельности «Исполнительного комитета» нужно было не мало, притом, что никто их его членов не замечался в роскошном образе жизни за счет партийных средств — как Азеф или Савинков в следующем поколении террористов.
845
Н.А. Морозов. Повести моей жизни, т. II, с. 423.
Тихомиров писал: «ежемесячный бюджет «исполнительного комитета» в течение нескольких лет колебался около 5.000 рублей
Поясняем, что ежемесячный бюджет тогдашнего бедного студента, позволявший существовать годами, составлял порядка 10–20 рублей в месяц — включая плату за жилье; это не густо — поэтому постоянным было стремление студентов подрабатывать уроками, жить «коммуной» и т. д. Зато несложно было и принанять их поднести тюк с прокламациями или даже взрывчаткой — не бесплатно, конечно!
846
Л. Тихомиров. Начала и концы. «Либералы» и террористы, с. 112–113.
Что бы бывшему «генералиссимусу» не поделиться сведениями: кто же давал деньги на его деятельность? Придется вычислять это без его помощи, приняв за основу его оценку: тридцать тысяч рублей на полгода — это естественный период деятельности для данной организации.
О разделе средств «Земли и Воли» пишет Фигнер: «Денежные средства решили разделить поровну, но они были лишь в перспективе: большое состояние прежнего чайковца, члена «Земли и Воли» Дм[итрия] Лизогуба, состояло в имениях /…/. Но Лизогуб уже несколько месяцев находился в тюрьме в Одессе. /…/ его казнили вместе с Чубаровым и Давиденко.
/…/ насколько я помню, наши прежние товарищи по «Земле и Воле» не получили ничего, а у нас оставался ресурс — 23.000 руб., обещанные и действительно переданные нам супругами Якимовыми, которые сочувствовали террору. Кроме того, Зунделевич передал нам 8 тыс. руб., которые хранились у него, как предназначенные Лизогубом специально на террористические дела». [847]
Ее дополняет Попов: «надежды на лизогубовские капиталы остались надеждами, но зато 10.000 из херсонского казначейства остались в руках народовольцев, между тем как у чернопередельцев были только надежды на капиталы братьев Игнатовых, о судьбе которых я не знаю. Ближе к истине будет признать, что в материальном отношении народовольцы были лучше обставлены, чем чернопередельцы». [848]
847
В. Фигнер. Запечатленный труд, с. 165.
848
М.Р. Попов. Указ. сочин., с. 150.
Чрезвычайно любопытно свидетельство о супругах Якимовых. Это — те самые Якимов и Зацепина, которые еще в мае 1879 состояли в обществе «Свобода или Смерть». Об уставе этой организации не известно практически ничего, зато хорошо известно, что пребывание и в «Земле и Воле», и в «Исполнительном Комитете» считалось жестко пожизненным, причем Устав последнего предусматривал и передачу всех личных средств в пользу организации: «В Исполнительный комитет может поступать только тот, кто согласиться отдать в его распоряжение всю свою жизнь и все свое имущество безвозвратно, а потому и об условиях выхода из него не может быть и речи». [849]
849
Н.А. Морозов. Повести моей жизни, т. II, с. 422.
Якимов же и Зацепина, едва успев записаться в члены не менее страшной организации, тут же передумали: они были влюблены друг в друга, решили пожениться и зажить нормальной жизнью — благо их материальные условия вполне это позволяли. Конфликт с революционной мафией, очевидно, разрешился компромиссом: упомянутые 23 тысячи явились выкупом Якимовых за обретение свободы (поистине: кому свобода, а кому смерть!). Когда же летом 1882 Вера Фигнер попыталась снова прибегнуть к этому же источнику денег, то ей было вежливо, но решительно отказано!