Трагедия
Шрифт:
Когда я сжал её сильнее, она вскрикнула, а затем прикусила мою нижнюю губу.
Жжение в губе довело меня до крайности, отправив в полёт от похоти к отчаянию. Шаг за шагом я возвращал нас к кемперу. На этот раз Пайпер не сопротивлялась мне. Её сандалии зашаркали по подъездной дорожке, пока её спина не коснулась Эирстрима.
Мы оторвались друг от друга, когда я прижал её к блестящему алюминию, давая себе шанс затащить её внутрь. Щёки Пайпер порозовели. Её губы были влажными и распухшими. А полуприкрытые глаза были полны желания. Нигде не было видно ни проблеска
Я изучал эти пухлые губы, уголки которых приподнялись в ухмылке. Прежде чем я успел понять это, её рука двинулась в сторону, и она распахнула дверь кемпера, которая была захлопнута.
Я прижался своим пульсирующим членом к её бедру, убедившись, что она поняла, что когда мы войдём в этот фургон, пути назад не будет.
— Как далеко ты хочешь зайти?
Она не колебалась.
— До самого конца.
Наши губы столкнулись в ещё одном обжигающем поцелуе, который заставил нас, спотыкаясь, направиться к двери. Я просунул руки под её колени, и одним рывком её ноги обвились вокруг моей талии. Её пульсирующий горячий центр тёрся о мой член, заставляя его напрячься ещё сильнее.
Прошло больше трех лет с тех пор, как я был с женщиной. Моя выносливость была подорвана, и со всей её стремительностью, это закончиться так же быстро, как началось. Но как бы мне ни хотелось кончить, я был уверен, что она сделает это первой. Может быть, я удивлю её тем, что сегодня не буду полным мудаком.
Я поднялся по металлическим ступенькам в фургон с Пайпер на руках. Она крепко держалась за мои плечи, позволяя своим волосам обвиться вокруг нас, пока она посасывала мою нижнюю губу, как леденец. Она сделала это снова, словно проверяя меня на прочность.
Я зарычал и оторвал свой рот от её, желая сохранить самообладание. Потом я осмотрел фургон. Спальня находилась в противоположном конце, слишком далеко, но диван был справа от меня.
Один шаг в этом направлении, и Пайпер знала, куда мы направляемся. Она раздвинула ноги, опустив ступни на пол, и сразу же потянулась к пуговице моих штанов. Пока она расстёгивала её, я потянулся за голову, сжимая в кулаке хлопок, и в мгновение моя рубашка больше не была на мне.
— Сними свой топ, — приказал я, нуждаясь в том, чтобы увидеть, как её сиськи свободно подпрыгивают.
Она повиновалась, стягивая его через голову, пока я снимал ботинки и носки.
— Чёрт. — У меня пересохло во рту, когда я увидел её перед собой в одном бледно-розовом кружевном лифчике.
Она ухмыльнулась, затем щёлкнула застёжкой, освобождаясь.
Я отшатнулся в сторону, как поражённый громом. Её полные груди подпрыгивали и покачивались. Её соски были твёрдыми и тёмными и молили о моём языке. Даже когда она расстёгивала джинсы, всё моё внимание было сосредоточено на этих идеальных шарах, которые только и ждали, чтобы их обхватили мои руки.
В ту секунду, когда она избавилась от своих штанов, мои ладони были наполнены ею. Её кожа была глаже тончайших опилок. Стон, сорвавшийся с её губ, пьянил сильнее моего любимого солодового виски.
Она выгнула спину в ответ на моё прикосновение, её глаза закрылись. Она издала ещё один стон, когда я массировал её изгибы, и в этом звуке я услышал его.
Голод.
Она была так же лишена всего этого, как и я. Как долго у неё никого не было?
Её руки легли поверх моих, прижимая их сильнее. Её бёдра двигались, ища прикосновения. Были ли эти — такие же как и лифчик бледно-розовые — кружевные трусики мокрыми насквозь?
Мой член жаждал расстегнуть молнию и потереться о её мягкую плоть. Когда я наклонился ближе, Пайпер убрала свои руки с моих и позволила им спуститься на мою молнию. Этим утром я не позаботился о боксерах, поэтому быстрым движением её запястья мой член был освобождён, и оказался между нами.
Пайпер обхватила его, поглаживая, пока я продолжал массировать её груди и играться с сосками. Её большой палец добрался до головки, размазывая каплю предэякулята.
— Чёрт, — прошипел я. Если она продолжит, я кончу ей в руку. — Сними трусики. Затем ложись на диван.
Она отпустила мой член, её завораживающие глаза вспыхнули, когда она разделась догола. Затем она откинулась на спинку дивана, её взгляд остановился на моей эрекции.
— Ты…
Большой. Невысказанное слово эхом отозвалось в кемпере.
Уголки моего рта приподнялись, когда её щёки покраснели. Выражение голода на её лице подняло мое эго, что я ценил сегодня, поскольку это не продлится дольше десяти минут, максимум пятнадцати.
Я взял свой член, удерживая его между нами, когда она закинула одну ногу на спинку дивана. Она была мокрой, с неё практически капало, и вид её обнаженных губ заставил меня подползти к дивану. Я опустился на колени и медленно приблизился, затем без промедления занял позицию и сделал толчок, входя по самое основание.
Пайпер вскрикнула, её голова зарылась в диванную подушку. Я крепко зажмурился, не двигаясь ни на дюйм из страха, что потеряю контроль и кончу.
Эта женщина. Её киска была идеальной. Она была тугой, влажной и горячей. Она сжалась вокруг меня один раз, уже близкая к тому, чтобы кончить, поэтому я нашёл её клитор подушечкой большого пальца и обвел его.
— О, боже. Ещё. — Она выгнула бёдра, посылая меня ещё глубже.
Я медленно вышел, продолжая работать большим пальцем, затем сделал новый сильный толчок. Пайпер вскрикнула, когда ещё один спазм сотряс её внутренности. Это сокращение было невыносимой, невероятной пыткой. Мои зубы сомкнулись на внутренней стороне щеки, сильно прикусив её. Боль отвлекла меня ровно настолько, чтобы выдержать ритм, когда я вонзался в неё.
Мы трахались жёстко и быстро. Пайпер упёрлась руками в стену над головой и встречала мои удары один за другим.
Лёгкий вздох и дрожь были единственными предупреждениями, которые она дала, прежде чем её внутренние стенки сжали меня, и она взорвалась. Её торс дёрнулся с дивана, её тело было во власти оргазма.
Когда эйфория начала отступать, я оставил её клитор и обхватил её груди, позволяя им заполнить пустоту моих ладоней. Затем я начал вбиваться в неё до тех пор, пока не смог больше сдерживаться.