Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман

MadameD

* Правило дуэльного кодекса, которое Игорь понимает неверно.

* Суд чести должен был состоять из трех лиц, из которых противники или секунданты избирали двоих, каждая сторона одного; те в свой черед избирали третье лицо, председателя.

========== Глава 26 ==========

Василию осталось совсем немного времени на подготовку к поединку, но на колебания он энергии не тратил. Василий с того самого момента, как получил вызов, знал, что примет его.

Почему?

Внутри

себя молодой человек понимал это, хотя и не выражал словами. Где-то глубоко в душе его ожило стремление к смерти, как к последнему порогу, к последнему врагу. Достоевское “отрицание смерти жизнью”…

Конечно, Василий жаждал жизни, жаждал победить. Он не вправе был оставить вдовой Лидию.

И поэтому загнал губительные порывания поглубже.

Морозовы почти сразу разделились, вопреки уверенности Жени и Лидии. Отправившись домой, Василий сразу лег спать, не тратя времени ни на что более; его сморил крепкий, подобный смерти сон. Игорь же отправился разыскивать секундантов для брата.

Встал Василий очень рано – почти в тот же час, что и сходящая с ума от страха за него жена. Но Василий был гораздо спокойнее ее и, несмотря на свое положение, ощущал себя выспавшимся и бодрым. Молодой человек успел тщательно совершить туалет и позавтракать. Он выпил крепкого кофе и почувствовал себя почти полностью готовым встретить свою судьбу.

В шестом часу утра Игорь приехал к брату домой в сопровождении двух их надежных общих знакомых – тоже дворянского происхождения. Секунданты остались дежурить на месте, а Василий в сопровождении Игоря отправился в тир, чтобы посвятить оставшееся время тренировке. Василий был неплохим стрелком, но с графом Шуваловым тягаться не мог - Василий не мог бы сказать, откуда он знает, каков на деле его противник, но инстинкт говорил ему, что шансов остаться в живых у него значительно меньше, чем у графа. Вероятно, это была не первая и даже не вторая дуэль его сиятельства.

Что же, часто исход таких поединков решает случай, а не меткость…

До восьми часов Василий стрелял, почти не замечая ободряющих слов Игоря, хотя тот, из чувства такта, редко отвлекал на себя внимание. Он просто надеялся укрепить дух брата своим присутствием.

После тренировки братья Морозовы вернулись домой, чтобы секунданты графа и их представители застали их на месте.

Эти господа, значительно более важные, чем Морозовы и их свидетели*, явились точно в назначенное время, секунда в секунду. С предельною вежливостью и корректностью, доходящими до презрения, высокие особы передали Василию вызов на дуэль от имени графа Шувалова и разъяснили его причины. Очевидно, от него ожидали трусости и капитуляции перед сиятельным именем. Граф Петр Шувалов был широко известен не только как аристократ, богач и очень влиятельный человек, а еще и как первоклассный стрелок.

Василий не стал даже вступать в споры. Вызов был принят немедленно.

Согласно правилам, суду чести надлежало установить тяжесть оскорбления и законность проведения поединка – но не последовало даже разбирательства, и суд чести оказался не нужен. Василий не желал унижать себя оправданиями, хотя лучше кого-либо другого понимал, что является не оскорбителем, а оскорбленной стороной…

Еще и поэтому он был твердо намерен сойтись на

дуэли с графом.

Граф предоставил своим свидетелям один из собственных экипажей, и Василию было предложено поехать на назначенное место с ними. Он отклонил это оскорбительно-вежливое предложение и вместе с братом и своими секундантами взял извозчика. Игорь был намерен оставаться с ним до самого конца…

Однако через небольшое время Василий вдруг потребовал, чтобы брат оставил его.

“Мне тяжело сейчас видеть тебя”, - сказал он Игорю.

Тот не стал допытываться – почему.

Обнять брата Игорь не посмел, чтобы не нарушить его душевное равновесие. Только улыбнулся Василию, крепко сжав ему руку обеими руками. Несколько мгновений братья Морозовы смотрели друг другу в глаза.

Потом Игорь сошел на землю…

Он уносил с собою последнее впечатление от Василия – темные глаза, казалось, видевшие уже не его, а загробный мир из романа Евгении Прозоровой.

***

На пустыре, выбранном графом для поединка, уже ждал врач и экипаж самого графа. Когда пролетка Василия остановилась, он спрыгнул с подножки раньше, чем его секунданты и секунданты противника. Молодой человек оправил свой темный пиджак, ненакрахмаленную белую рубашку. Он не прибегал ни к каким уловкам, которые могли бы задержать пулю графа.

Сам Петр Александрович Шувалов прогуливался около своей кареты, заложив руки за спину. Оружие обоих, как предписывали правила, было у секундантов.

Увидев Василия, граф орлиным взором впился в его лицо. Однако не проявил никакой несдержанности, не позволив себе ни насмешек, ни оскорблений.

Василий коротко поклонился, и граф, также без единого слова, кивнул в ответ. Теперь Василий увидел на лице его тень улыбки, и легко разгадал, чему тот улыбается. Молодой человек улыбнулся тоже.

Он поднял голову и посмотрел на небо, сдвинув брови. По светло-голубому небу проплывали пуховые облачка, сквозь которые проглядывало солнце… как будто подмигивало медиуму. Василию было отчего-то легко.

“Где я буду… когда он выстрелит?”

Он отвел глаза от отрадной картины и прямо посмотрел на своего врага. Или друга?

Теперь Василий сосредоточился на графе и на поединке. Это далось ему так же легко, как только что – единение с небом. Василий чувствовал покалывание в пальцах и жар в груди и голове, иногда сменявшийся холодом. Никогда он не был более готов к сражению.

Один из секундантов графа – Василий так и не запомнил его имени – вдруг подошел к нему и быстро и бесцеремонно осмотрел, проведя рукой по его рубашке. Василий вздрогнул, на мгновение отвлекшись и почувствовав себя оскорбленным, а потом вспомнил, что это проверка его честности.

– Я не трус, сударь, - спокойно сказал Василий проверяющему.

Тот изумленно посмотрел на него; потом молча поклонился.

Василий стоял прямо и смотрел на графа.

Ничего, кроме графа и голоса руководителя дуэли, больше не существовало.

Василий краем глаза видел, как секунданты заряжают их пистолеты. Все это имело к нему самое непосредственное отношение; но воспринимал он действия помощников так, точно они происходили на луне. Вот его секундант - офицер, знакомый Игоря – направился к нему. Имени этого человека Василий сейчас тоже не помнил.