Трепет
Шрифт:
– Ну, что скажешь? – буркнул Пурус, опускаясь в кресло.
– Есть новости, – негромко проговорил Русатос.
– Надеюсь, они заслуживают внимания, – проворчал Пурус.
– Весточки из Тимора, – продолжил Русатос. – Сегодня было сожжено тело Армиллы.
– Не новость, – скривился Пурус.
– На прощании был Игнис Тотум, – добавил Русатос.
– И что же? – напрягся Пурус. – Что сделали твои люди? Шесть лет он уходил от твоих соглядатаев и вот явился в пределы Великого Ардууса! Что сделали твои люди?
– Мои люди не так давно выполнили твое повеление, король, – поклонился Русатос. – Убили королеву, досадили твоим врагам. Теперь им приходится скрываться.
– Надеюсь, это они делают не хуже, чем все остальное, – процедил сквозь зубы Пурус.
– Они остались на месте, – выпрямился Русатос. – Но отступление отыграли. Так что пока Тимор под наблюдением.
– Какая радость от наблюдения за рыбой, если она проплывает мимо снасти? – скорчил гримасу Пурус.
– Радости немного, но польза есть, – не согласился Русатос. – Игнис был не один. Вместе с женой. Мой человек пытался ранить наследника Тотумов, я помню, что он нужен тебе живым, но его жена встала на пути стрелы. Так что в любом случае он связан.
– Связан? – удивился Пурус. – Раненой или убитой бабой? Да этого добра…
– Это еще не все, – продолжил Русатос. – На прощании Игнис показался всем, и Процелла Тотум присягнула ему.
– Присягнула? – побледнел Пурус. – Тотумскому отбросу? Убить! Не так, как Армиллу. Но убить. Растерзать по-разбойному, на тракте. На куски разорвать! И прикажи своим людям в Лаписе, чтобы присматривали за ее братом, за Дивинусом. Если что…
– Дивинус полезен живой, а не мертвый, – заметил Русатос. – Кто его заменит?
– Да хоть его мать, – стиснул кулаки Пурус. – Не о том думаешь, что еще? Софус вернется, расскажет в подробностях!
– Милитум не вернется, – сказал Русатос.
– Откуда знаешь? – нахмурился Пурус.
– Зачем ему возвращаться на смерть? – пожал плечами Русатос.
– Откуда он знает… – хмыкнул Пурус. – Прикажу, все поползут сюда – и Милитум, и Адамас, и Соллерс – все!
– Адамас объявил большой траур по королеве, – проговорил Русатос. – Все ее родные и близкие по древним атерским обычаям на год оставляют попечение о своих землях, перепоручают это слугам. Только война может заставить прекратить траур.
– Это дурацкий обычай, – вскипел Пурус. – Он не в ходу уже сотни лет!
– Ты можешь уничтожить Тимор, но не можешь отменить обычай, – заметил Русатос. – Если позволишь дать добрый совет…
– Так ты советник или мастер тайной службы? – скрипнул зубами Пурус.
– Я твой верный слуга, король, – склонил голову Русатос.
– Что еще? – крикнул Пурус.
– След Фламмы, – проговорил Русатос.
– Что? – захрипел Пурус.
– След Фламмы и шестой камень, – отчеканил Русатос.
– Говори, – приказал Пурус.
– Вскоре после покушения на жену Игниса произошел всплеск магии, – объяснил Русатос. – Впрочем, об этом пусть говорит Софус, он был там рядом, вернется через неделю. Но мои соглядатаи уверены, что почувствовали шестой камень. Амулеты Софуса не могли их обмануть. Не знаю точно, по-прежнему ли один из камней в Игнисе Тотуме, но о себе дал знать шестой камень. И это связано с лечением жены Игниса.
– Но как это связано с Фламмой? – не понял Пурус.
– Мы проследили ее до валских башен Этуту, – напомнил Русатос. – Там сошлись две цепочки следов. Следы Фламмы, которая спуталась с лаэтом-угодником, и следы девки Слагсмала – Ути. Той, у которой и был шестой камень.
– Но башня отца Ути выгорела дотла! – закричал Пурус. – И уж во всяком случае, не ты ли докладывал, что там были найдены кости двух женских и одного мужского тела?
– Фламма была беременна, – напомнил Русатос. – Уж во всяком случае, ее видели с животом.
– Так ты хочешь сказать… – нахмурился Пурус.
– У нее мог родиться ребенок, – развел руками Пурус. – Лаэт, о котором шла речь, родом из Тимора. Бывший угодник. С чего бы он прятался? Только из-за ребенка. Это может означать лишь одно. Камень – у него. Или у ребенка. И он целитель, судя по слухам, великий целитель. Жена Игниса у него. И сам Игнис там же. Был, во всяком случае.
– И что же ты хочешь сказать? – оскалил зубы Пурус.
– Через час я отправляюсь в Тимор, – усмехнулся Русатос.
– Тайно? – не понял Пурус.
– Зачем же? – удивился Русатос. – Переговорить с Милитумом, забот хватает. Оказать помощь в поимке убийц Армиллы. Можно будет даже подкинуть им кого-нибудь. И сделать то, что я должен сделать.
– Что с этими слухами о воинах с горящими глазами? – напомнил Пурус. – Они ведь ищут того же, кого ищу я?
– Пока что это только слухи, – пожал плечами Русатус. – Изобразить горящие глаза может даже слабый маг. Посмотрим. Если такие воины есть, они тоже будут в Тиморе.
– Иди, – процедил сквозь зубы Пурус. – Только вот еще что. Мне уже надоели эти угодники, которые заигрались, изображая Энки. Убей всех, кого найдешь.
– Как прикажешь! – поклонился Русатос и двинулся к выходу.
Пурус дождался, когда стук его сапог стихнет, и окликнул слугу:
– Умбра!
Гибкая тень тут же оказалась рядом.
– Срочная весть для Флавуса Белуа. Он мне нужен. И Энимала ко мне. Что там с дозорами инквизиции на севере?
Немой раб взял в руки грифельную доску.
Ирис пришла в себя под утро. Открыла глаза, отыскала взглядом осунувшегося Игниса, поморщилась, но улыбнулась. Прошептала чуть слышно:
– Я жива.
– Только поэтому и я все еще жив, – склонился над ней Игнис.
– Я жива, – тихо засмеялась она.
– А ну тихо! – повысил голос Алиус и щелкнул пальцами, заставив Ирис провалиться в сон. – Ты что делаешь? День во сне идет за пять дней бодрствования для всякого серьезно раненного или больного! Как ни крути, через месяц она встанет на ноги, через два сможет сесть в седло. Не раньше!