Трепет
Шрифт:
– Не думаю, что ты позволила бы мне это, если бы даже я шел за тобой во плоти, – заметил Орс. – Хотя я никогда не общался до тебя с принцессами.
– Не думай, что принцессы нежатся на постели с утра до вечера, – принялась разминать в воде белье Кама. – У принцесс бывают такие наставники, что порой принцессы завидуют простолюдинкам.
– Порой! – отметил Орс.
– Как раз как теперь, – усмехнулась Кама.
Она отжала белье, распластала его на камнях, сунула в угли под валунами еще несколько сухих ветвей и вернулась к корыту. К счастью, ее гарнаш в стирке не нуждался. Холодный ветер обжигал обнаженное тело, но теперь этот холод казался свежестью. К тому же мороз не был сильным. Уж во всяком случае, льда почти не намерзло даже на прибрежных камнях, да и небо темнело, явно собираясь разразиться снегом. Здесь, у реки, где ему не за что было зацепиться, камни до сих пор лежали голыми.
– Надеюсь, ты не простудишься, – подал голос Орс.
– Не должна, – согласилась Кама. – Силы пока что есть, а болезнь – это гостья слабости. Но надевать на себя придется мокрое. А значит, опять бежать. Сколько там до первых башен? Десять лиг? Что посоветуешь, переправляться через реку на тропу или идти через лес?
– Через лес, – сказал Орс. – Тропа безопаснее, но она уходит в горы, там ты потеряешь пару дней, не меньше. А тут… Всегда остается надежда встретить араманский дозор. У тебя есть знакомцы в Арамане?
– Я не рассчитываю на знакомцев, – покачала головой Кама, натягивая белье. – Интересно, как там кабаны? Нализались соли и ушли? Мне их отпугнуть? Или ждать, когда они уберутся? Дым от костра, как я поняла, их не испугал и не привлек. Чего они боятся?
– Когда их столько, почти ничего, – успокоил Каму Орс. – Считай, что ты в безопасности. Пока в безопасности. А вот когда они уйдут…
…Истошный визг донесся до Камы, когда она уже прихватывала завязи рубахи. Сразу вслед за этим едва ли не весь берег задрожал от кабаньего топота и тревожного хрюканья.
– Этого не может быть, – пробормотал Орс.
– Чего не может быть? – спросила Кама, затягивая пояс.
– Чтобы согнать с места два десятка кабанов да еще прихватить одного из них, калбов должно быть не менее десятка. Да и то…
В мгновение Кама забыла о холоде, который вернулся вместе со влажной одеждой. Оставила кожух на валуне, из-под которого поднимались бледные языки дыма, выдернула меч из ножен, медленно двинулась вверх по склону. Она увидела морду калба за пять шагов до гребня. Зверь шевелил ноздрями, втягивая запах дыма, и, увидев девчонку в пяти шагах от себя, прыгнул мгновенно. Кама упала за долю секунды до прыжка, изогнулась в падении, взметнула над собой меч и тут же оказалась вымазанной хлынувшей из рассеченного брюха вонью.
– Помылась и постиралась, – донесся сквозь вой свалившейся в воду твари голос Орса.
– Зато тепло. Тебя не зацепило? – спросила она, оглядываясь на хрипящую в воде тушу.
– Я пригнулся, – попытался пошутить Орс. – Однако это был щенок.
– Теленок, ты хотел сказать? – запрыгнула на гребень берега Кама.
Калбов возле туши зарезанного кабана было десятка полтора. Двое, самых крупных, каждый из которых мог бы сравниться размерами с небольшой лошадью, судя по мордам, только что оторвались от кровавой трапезы. Еще с полдюжины размером поменьше ждали очереди к пиршеству. Прочие, похожие на того, которого Кама рассекла черным клинком, держались в отдалении. Сейчас все они смотрели на появившуюся из-за обрыва фигуру. Длинные и узкие уши торчали вертикально вверх. Вытянутые, но не заостренные, а словно обрубленные на линии клыков морды повторяли каждое движение Камы. Вот уши начали разворачиваться, губы приподнялись, обнажая клыки. Один из вожаков негромко рыкнул, и калбская поросль начала разбегаться по флангам.
– Не отходи далеко от обрыва, – посоветовал Орс. – Калбы нападают одновременно с трех сторон. Пока стоишь у обрыва, имеешь двух соперников. Я, правда, не рассчитывал бы на твоем месте на легкую победу даже над одним из них. Но если как-то сумеешь отогнать, имей в виду, разбираться с тобой будет вожак. Он тот, что с сединой на загривке. А рычала самка. Она опаснее прочих.
– Не мог бы ты помолчать? – согнула ноги, вытянула меч в правую сторону Кама. – Или хотя бы переселиться на время в одного из калбов? В того, что с сединой, например?
– Это не подвластно и аксам, – успокоил Каму Орс. – Так что не волнуйся, перед тобой всего лишь бродячие, хоть и очень злые и дикие псы.
– И очень большие, – напомнила Кама.
– Очень большие, – согласился Орс. – Надеюсь, ты не ведьмины кольца сплетаешь? Толку от них не будет, уверяю тебя!
– Смотря куда я ими попаду, – прошелестела Кама.
Она не была уверена в том, что делает. Всякий раз, когда Виз Вини присутствовала при ее упражнениях, хозяйка ордена говорила одно и то же: почувствуй себя диким зверем, сражайся, как дикий зверь. За добычу, за территорию, за самку, за свое стадо, против охотника, который загнал тебя в ловушку, – неважно. Почувствуй себя диким зверем. Танцуй, как дикий зверь. Правда, не забывай, что ты человек.
– Как это? – не понимала Кама.
– Будь более безжалостной, чем зверь, – ответила Виз Вини.
Сейчас против Камы были и в самом деле дикие звери. Молодые, но обученные, злые и голодные. Разделившиеся на пары и приближающиеся к ней с двух сторон. Видящие в ней не столько врага, сколько добычу.
– Тебе не кажется, что они хотят меня сожрать? – стала медленно пританцовывать на месте Кама.
– Похоже, они не прочь полюбоваться тобой для начала, – не слишком бодрым тоном отозвался Орс.
Молодые калбы и в самом деле замерли на мгновение, словно танец Камы обескуражил их, рассчитывающих на оцепенение жертвы. Звери начали скалить зубы, шипеть и демонстрировать собственное недовольство ударами тяжелых хвостов по черным бокам, пока поднявшаяся у растерзанной туши на ноги самка грозным рыком не развеяла сомнения младшего зверья.
– Сделай так, чтобы я не краснел за тебя, – прошептал Орс.
– Главное, чтобы я сама не покраснела, – ответила Кама. – Ни полностью, ни частями.
…Вот и пригодилась наука Виз Вини. Кто бы мог подумать, что затверженные движения будут годны и для схватки со сворою диких псов, каждый из которых мог сожрать Каму вместе с костями и одеждой? Но именно теперь она кружилась, двигалась, переступала с ноги на ногу, вовсе не задумываясь о том, что будет делать ее правая рука с черным клинком. Зато левая безошибочно лепила самое привычное заклинание из возможных, то самое, которым она пользовалась, чтобы разжечь костер. Правда, в свое время его пришлось слегка изменить. Сам Окулус – учитель вельможных отпрысков Лаписа в магии и прочих естественных науках – копался в древних свитках, пытаясь помочь Каме. Еще бы, ведь ее тогдашний наставник Сор Сойга, как шутил тот же Окулус, учитель противоестественных наук, требовал, чтобы магия была незаметной, а попробуй слепить заклинание, чтобы и в десяти шагах никто не почувствовал магического дуновения? А уж выполнить просьбу любимой ученицы, чтобы с одного щелчка загорался костер, даже собранный из сырых дров, – это, наверное, и самому Софусу, ардуусскому магу, было бы не под силу. Но с учетом буйного нрава и вечного излишка силы Камаены Тотум задача перед Окулусом стояла не неразрешимая, и Кама это тут же подтвердила, вызубрив содержание полученного лоскута пергамента наизусть. Правда, когда в орденской башне Виз Вини увидела, как принцесса разжигает огонь в камине, наставница не преминула заметить, что всякая магия – это зачастую не только конец схватки, но и начало нити, ухватив за которую мага можно выудить из любого панциря, но об этом ли следовало рассуждать, когда мерзкая тварь с оскаленной пастью летела точно на тебя?