Трепетный трепач
Шрифт:
— Послушайте, Лера, а может быть это даже хорошо, что роман вам не нравится. Сценарий может получиться острым, злым, и это пойдет на пользу фильму. Вы привнесли бы туда эмоцию, которой там иной раз недостает…
— Нет, Михаил Борисович, все-таки нет.
— Лера, это неразумно! В наше время, когда катастрофически не хватает хороших сценаристов, лучшая ученица Мильмана кропает эти убогие сериалы. Игнасио, скажи ей…
— Лера, — подал вдруг голос Дима, — Миша прав, ты талантливый человек, зачем губить свой талант этой кошмарной поденщиной…
Не стоило ему этого говорить. Кровь бросилась мне в лицо.
— Помимо всего прочего, я не могу взяться за это еще и потому,
— Ну что ж, Лерочка, на нет, как говорится, и суда нет, — примирительно проговорил Званцев. — Сядьте, Лерочка, успокойтесь, я же был не в курсе… Дима сам назвал вашу кандидатуру…
Игнат мягко усадил меня на место.
— Не шебуршись, Лерка, — шепнул он. — Ты молодчина.
— А ты скотина!
— Ты в корне не права, я тебе потом объясню.
За земляникой с деревенским молоком все страсти как-то улеглись: мужчины заговорили о футболе. А я все пережевывала состоявшийся разговор. А ведь действительно, я могла бы сделать из «Насморка», который был явно написан обо мне, недурной сценарий и, возможно, перейти на совершенно иной уровень… и даже в какой-то момент я была уже готова согласиться, но мысль о Катьке не позволила мне этого сделать. И слава Богу! Она навсегда бы сочла меня предательницей. И как еще она отнесется к Игнату? Ладно, сейчас еще июнь, дети вернутся к сентябрю, Игнат, скорее всего, уедет в экспедицию… Господи, как же я без него буду?
И он, словно прочитав мои мысли, нежно пожал мою руку, мол, я тут, с тобой.
Когда мы поднимались к себе, он потребовал:
— Девушка, извольте объяснить, почему это я скотина?
— Я уже не помню.
— Ты считаешь, что я должен был вмешаться?
— Да нет. По здравом размышлении…
— Мне так понравилось, как ты его отбрила. Супер. И нечего мне было лезть. А что, твоя дочка и впрямь не простила бы тебя?
— Никогда!
— Ну надо же! А скажи-ка мне, у тебя есть какой-нибудь готовый сценарий из непошедших?
— Штук пять.
— А где они у тебя?
— В компе.
— Я вернусь из Москвы, покажешь?
— Зачем?
— Дурацкий вопрос, мне интересно. И потом, у меня есть одна мечтулька — поставить фильм как режиссер. По крайней мере, попытаться.
— И кто же даст деньги на такую попытку?
— Если будет конкретный интересный материал, почему бы и нет. У меня все-таки какое-никакое имя есть. А ты бы отдала свой сценарий в мои руки?
— Игнат!
— Я знаю, ты сейчас скажешь — я отдала в твои руки всю свою жизнь…
— Ты дурак, Игнат! И именно это я хотела сказать, а вовсе не эту пошлость.
— Лерка, а ты его любила, этого Лощилина?
— Любила, еще как любила!
— А он, по-моему, до сих пор тебя любит.
— С ума сошел!
— Но ты же знаешь, какой я чуткий, я носом чую — любит. Но я также носом чую, что ты его не любишь.
— Это правда.
— Вот и славно, иди ко мне.
— Ты, значит, не ревнивый? Это хорошо.
Он задумался.
— Нет, пожалуй, не ревнивый, хотя у меня пока не было повода тебя ревновать.
— А других женщин?
— С ума сошла? Считай, ты у меня первая…
— Здрасьте, а…
— Слушай, я плохо помню, что там за бабенка была у Адама до Евы, Лилит, кажется, но началось-то все с Евы. Вот и считай, что ты моя первая и единственная, а все остальное не в счет.
Вот уж воистину — трепетный трепач!
Игнат ехал в Москву с единственной целью — поговорить с матерью. Зная ее нрав, он не слишком надеялся на успех, но, как известно, надежда умирает последней. Вчера ему в голову пришла хорошая идея, которая, если удастся ее осуществить, здорово облегчит жизнь им с Леркой и матери. Свои шансы он расценивал не слишком высоко, а потому не стал посвящать в это Леру.
Он постоял у двери, не зная, позвонить или открыть своим ключом. И решил все-таки позвонить. Ведь они с матерью расстались в состоянии войны.
Дверь ему открыла… Милада. Он просто обалдел.
— Игнаша! — обворожительно улыбнулась девушка. — Вита Адамовна, это Игнат!
— Ты что здесь делаешь? — буркнул он.
— Явился? — вышла в прихожую мать. — Ну что, прочухался? Понял, что с матерью так нельзя?
— Мама, я не стану ни о чем говорить при посторонних.
— А ты еще и хамом стал с этой девкой? Миладочка здесь не посторонняя.
— Как интересно! А как Миладочка сюда вообще попала? Причапала жаловаться мамочке, ах Игнаша, такой-сякой, обидел бедную крошку? А крошка такая чудная девочка — молоденькая, бездетная, из добропорядочной семьи, самостоятельная, чем не пара для сыночки? — уже орал Игнат. — Вы тут спелись, заговор против меня устроить решили? Игнат, дурачок, перебесится, вернется к мамочке и все сделает, как мамочка велит?
— Не смей кричать! — одернула его Вита Адамовна.
Игнат крайне редко так выходил из себя.
— Буду кричать! Хочу и буду! — он стукнул кулаком по столу. — Мама, где твои глаза? Ты что, не видишь, что это за птица? Думаешь прелестная колибри, райская птичка? Ни хрена, это настоящая пиранья…
— Пиранья, между прочим, рыба, — осторожно попыталась свести дело к шутке Милада.
— Какая хрен разница! Я, конечно, давно смекнул, что ты из себя представляешь, но что ты к моей матери за подмогой полезешь, это, доложу я вам, сюрприз! Всем сюрпризам сюрприз! А ты, мама, тебе плевать на мои чувства, на то, что я встретил главную женщину своей жизни, свою вторую половинку, тебе важно только, чтобы все было по-твоему! Та к вот тебе мое последнее слово: наши отношения отныне, как это ни горько, сводятся исключительно к деньгам. Я буду каждый месяц переводить деньги тебе на книжку, если понадобится что-то еще, дай знать — я все сделаю, но общаться мы не будем до тех пор, пока ты не признаешь Леру. Тебе не надо ее любить, обойдемся, но, по крайней мере, ты не будешь плести против нее интриги, даже если к тебе явятся все бабы, которых я когда-либо трахнул! Счастливо оставаться! — и с этими словами он выскочил из квартиры. Он весь дрожал. Его миссия с треском провалилась, а он даже не успел слова о ней сказать. Вчера его посетила, как ему показалось, благая мысль — уговорить маму переехать в его квартиру на Красноармейской. Тогда они с Лерой могли бы жить вместе, не мозоля глаза ее детям, притерлись бы постепенно друг к другу, а там, глядишь, и сменяли бы две квартиры на одну большую. Не вышло, ну и ладно, обойдемся! Господи, почему люди всеми силами стараются испортить друг другу жизнь? И зачем матери нужно, чтобы тридцатипятилетний мужик, давным-давно самостоятельный, плясал под ее дудку, тем более что я никогда под нее не плясал? Она хотела, чтобы я стал ученым, я пошел во ВГИК. Еще в детстве она решила учить меня музыке, а я хотел только рисовать. Она хотела, чтобы я дружил с Виталькой, мальчиком из семьи дипломатов, а я дружил с отпетыми хулиганами Петькой и Гошкой. Ничему ее жизнь не учит и что в результате? У меня есть моя работа, есть Лерка, а у нее что? Дурной пес, злоба на мою Лерку и эта гадючка Милада. Хотя после сегодняшней сцены Милада попросту забудет о ней, как о досадном недоразумении. Ему даже стало жалко мать, но портить жизнь себе и Лерке он не позволит!