Трепетный трепач
Шрифт:
Кажется, я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой! Собирать вещи, чтобы ехать неведомо куда, это так весело, так молодо! Время от времени я заглядывала на кухню, где витали умопомрачительные запахи, и спрашивала:
— Игнат, а вечернее платье нужно?
— Ни на фиг!
— А резиновые сапоги?
— Ну, если только к вечернему платью, но тогда уж лучше валенки. Хотя нет, резиновые сапоги все-таки возьми, могут пригодиться.
Он готовил свою яичницу минут сорок, но у него и вправду получился кулинарный шедевр. Казалось, он вбухал туда все содержимое холодильника, и
— Только, чур, будем есть со сковородки! — предупредил он, когда я собралась достать тарелки. — Та к в сто раз вкуснее! — и он испытующе посмотрел на меня.
— Игнат, с тобой я даже готова лакать суп из миски на полу. Но только с тобой!
Он взглянул на меня с восторгом.
— Лерка, неужели я наконец-таки нашел свою женщину?
— Женщину с двумя детьми, Игнат!
— А я это прекрасно понимаю, и при детях мы лакать из миски не станем. При них я буду почтенным отцом семейства.
— Ну, чересчур почтенным, пожалуй, не стоит, я даже разрешу тебе в мое отсутствие лакать с ними что-нибудь из миски.
— Господи, Лерка, я самый счастливый на свете трепетный трепач, который нашел свою жутко трепетную трепачку!
Вита Адамовна в окно увидела, как ее сын вышел из подъезда с большой дорожной сумкой в руках, открыл багажник своего джипа, и тут же из подъезда выпорхнула эта баба и юркнула на переднее сиденье. Игнат ткнулся лохматой головой в ее плечо и захлопнул дверцу. Обошел машину, сел за руль и был таков!
Я ее ненавижу! Кажется, никогда никого так не ненавидела! Мерзавка, настроила сына против матери и куда-то уволокла, небось, на какой-нибудь дорогущий курорт, а мой дурачок и рад стараться. Бедный мальчик, она выжмет из него все соки и бросит. И чем ему Миладочка не хороша? Ну, понятно, эта опытная, прожженная, а та чистая хорошая девочка… Но ничего, постельные девки быстро надоедают, сколько уж их у Игнаши за последние годы перебывало, ни одна не задержалась, авось и эта не задержится… Тьфу!
— Игнат, ты куда меня везешь?
— Увидишь!
— А зачем?
— Что зачем?
— Зачем мы так срочно куда-то мчимся?
— Во имя мира!
— Какого еще мира?
— Тебе нужна постоянная война с моей мамой?
— А что, все так плохо?
— Пока да, плохо. Но ты не волнуйся, я постепенно все улажу. Главное, чтобы мама остыла, а то сгоряча может такого наворотить…
— Да? А остыв, она меня полюбит?
— Это вряд ли, — засмеялся Игнат, — а тебе нужна ее любовь?
— Ну…
— А ты сама-то готова ее любить?
— Не знаю. Пока, наверное, нет.
— К тому же у тебя уже есть хорошая любящая свекровь, а две это уж слишком жирно, по-моему.
— Пожалуй, ты прав. Игнат, ты что, все это всерьез? — спросила я после некоторой паузы.
— Более чем. Я, Лерка, знаешь, в какой момент понял, что ты моя женщина, мой человек?
— Понятия не имею.
— А там, в Киеве, за завтраком с этими черничными варениками, когда ты попросила принести тебе еще кисельку. Меня как будто что-то стукнуло… Помню, я оглянулся — сидит женщина, ничего вроде бы особенного, видали и получше, но… моя, вся моя, от макушки до пяток, и лопает вареники с черникой, и так ей хорошо, так вкусно и так весело… Одним словом, я пропал, и два месяца разлуки не притупили это ощущение счастья и душевного родства… Вот вкратце тебе отчет о моих чувствах, — и он засмеялся так искренне, так нежно, а при этом он еще так очаровательно чуть кривил нижнюю губу, что можно было сойти с ума. Я и сошла… Я чувствовала себя такой счастливой, как никогда прежде, и мне было все равно, куда и зачем везет меня этот трепетный трепач. Я уже по-настоящему любила его.
Проехав больше ста километров, он затормозил у придорожного кафе.
— Пошли, тут, как ни странно, варят настоящий турецкий кофе. А то ты, смотрю, уже клюешь носом.
— Да, если я не за рулем, то в машине легко засыпаю.
— Главное, чтобы за рулем не засыпала.
— Игнат, но все-таки, куда мы едем?
— К моему другу, у него роскошный дом во Владимирской области, со всеми удобствами и даже прислугой, можно сказать, настоящее поместье. А его самого сейчас нет, приедет только через неделю. А места там райские: лес, поля, речка, озеро есть, чем не медовый месяц? А почему у тебя такое испуганное личико?
— Игнат, у меня столько работы, и, ты же знаешь, у нас график…
— Ну и что? У тебя есть комп, тоже мне проблема при современных средствах коммуникации. И вообще, я тебя люблю.
— И я… Ой, а там мобильный ловит?
— Да, а что?
— Ну, ты ж меня в буквальном смысле слова умыкнул, меня, чего доброго, объявят в розыск.
— Да ладно, найдут. Главное, что я тебя нашел.
— Это правда!
Мы подъехали к довольно высокому забору. Игнат посигналил у ворот. Они раздвинулись, и мы въехали на показавшийся мне поистине бескрайним участок. Метрах в ста пятидесяти от ворот стоял удивительно красивый дом, белый с темно-коричневыми рамами, ставнями и дверьми. Вдоль второго этажа тянулась галерея такого же темного дерева. Дом казался невероятно уютным.
Нас встретила пожилая супружеская пара.
— О, Игнат, ты кого это привез? — лукаво-приветливо спросила женщина.
— Вот, Антонина Ивановна, познакомьтесь, моя то ли еще невеста, то ли уже жена, Валерия, Лерочка. А это добрые духи этих мест Антонина Ивановна и Никодим Сергеевич.
— Игнаша, ну куда это годится, то ли невеста, то ли жена? Нехорошо, — укоризненно покачала головой Антонина Ивановна.
— Вы считаете? И вы правы! Тогда без вопросов — жена. Жутко любимая жена. Лерка, ты теперь моя жена, учти! А я твой муж. Благословите, Антонина Ивановна!
— Да что ж ты такое говоришь, безобразник! Благословлять родные должны. А так, по-простому, от себя, скажу вам, Лерочка. Золотой он парень, Игнат, вот как есть золотой. И дай вам обоим Бог всякого счастья и детишек побольше.
— А у нас уже есть двое, девочка и мальчик, — заявил Игнат.
— Игнат! — попыталась я его одернуть, но Антонина Ивановна вдруг широко улыбнулась.
— Вот и хорошо! А годочков им сколько?
— Девочке скоро тринадцать будет, а мальчонке восемь, — за меня ответил новоявленный муж.