Три Анны
Шрифт:
– Спасибо за угощение, милостивые хозяева. Дозвольте Аннушке показать мне деревню?
– Идите, девицы, погуляйте, – не отрываясь от беседы с Сысоем Маркеловичем, разрешил Веснин, – да далеко не забредайте.
Тёплый летний ветерок, игриво задувавший в лицо, моментом развеял грустные Анины мысли. Как можно сожалеть о случившемся, если ты молода, здорова, над головой светит яркое солнце, дорожка сама стелется под ноги, а местные парни восхищённо смотрят вслед.
Взяв Маришку под руку, Аня перебросила назад тяжёлую косу, свисавшую
– Там река. Побежали!
Вода в речке Рудице, протекавшей через Дроновку, отливала на свету неожиданной краснотой, а на вкус казалась чуть солоноватой.
– Не вода в Рудице струится, а кровушка русская из жальника капает, – говорили молодёжи старики, указывая на поросший лесом курган в истоке реки.
Много веков назад там захоронили русичей, павших в битве со шведами, охочими до здешних земель. Спят под земельным спудом богатыри, а люди их поминают, жалеют. Оттого и название «жальники» пошло. Немало их по здешним местам раскидано.
Опустившись на колени, Аня погрузила руки в речные струи, глядя, как вода переливается между пальцев. Хоть и мелкая речка, но студёная.
– Говорят, кто в Рудице искупается, у того все раны заживут, – припомнила она Маришке местную примету. – Здесь недалеко омут, пойдём, искупаемся.
Марина неопределенно повела плечами и боязливо покосилась на длинные нити стелящихся по дну водорослей:
– А не запутаемся?
– Да что ты! Я на омуте сто раз купалась. Там за кустами есть девичья купальня. Парням ход строго-настрого заказан.
Не дожидаясь Маришкиного согласия, Аня нырнула в кусты, густо окружавшие небольшой чистый омуток с тёмной водой, по которой плавали белые лилии, быстро скинула блузку, юбку и в одной рубахе прыгнула в речной холод. Ледяная вода обожгла тело, словно крутой кипяток из самовара, а на душе стало необыкновенно легко и радостно. Так бы и плавала, словно речная дева, плела венки из лилий, резвилась с рыбками.
– Маришка, ау! Ты где? – закричала Аня с середины пруда, не увидев подружку рядом с собой. – Маришка! Отзовись!
Вслушиваясь в гудящую тишину леса, Аня уловила тихий шорох за кустами.
Двумя сильными взмахами она подплыла к берегу, отжала намокший подол рубахи и косу, накинула одежду и осторожно выглянула через кусты.
Маришка стояла посредине тропинки, вытянувшись в струнку, и подавала ей руками загадочные знаки.
– Мариша, что случилось?
Подруга приложила один палец к губам, а другим указала в направлении заросшего осотом болотца:
– Я видела всадника на вороном коне.
Это было уже слишком! Гнев на неизвестного преследователя затмил собой чувство опасности, и, кое-как обувшись и одевшись, Аня помчалась в указанном Маришей направлении. Она слышала за спиной хруст веток под Мариниными ногами и её громкое дыхание за спиной. В единое мгновение перелетев по кочкам сухое болотце с розовеющей клюквой, Анна очутилась на крошечной берёзовой
Дроновку и Ельск разделяют всего пять вёрст, а кажется, будто между ними пролегло полмира.
Сидя на широком крыльце дома Сысоя Маркеловича, окружённого лесом по линии горизонта, трудно представить, что невдалеке бьётся в каменных тисках буйная Урста, а чуть поодаль от неё, отблёскивая жестяными крышами, высятся двухэтажные дома, где на широкой торговой площади, густо заставленной лавками, с самого утра вьётся гомонливая толпа народа.
Здесь, в Дроновке, лавки не было вовсе. За крупными покупками хозяева ездили в город, а необходимую мелочь разносили по домам многочисленные офени с лубяными корзинами за плечами.
Крик офени для баб – самая сладкая музыка. Хозяйки стаями сбегались на улицу, заслышав под окнами протяжный призыв продавца:
– Иголки не ломки,Нитки, тесёмки,Румяна, помада,Кому что надо!Тот офеня, который остановился под окнами дома управляющего мануфактурой Сысоя Маркеловича, выглядел особенно потешно: щупленький, жилистый, с огромным носом и плоским лбом, над которым возвышался бархатный картуз с лаковым околышем, украшенный огромной шёлковой розой.
Увидев Аню с Мариной, разносчик поставил руки в боки, картинно выпучил глаза, изображая восторг, и внезапно завизжал на высокой ноте столь пронзительно, что девушки вздрогнули от неожиданности:
– Есть ниточки,Есть катушечки,Подходите покупать,Девки-душечки!Довольный произведённым эффектом, он призывно махнул рукой, привлекая внимание к оттопыренному карману на холщовом кафтане, и показал Ане краешек письма:
– Есть кое-что в кармане для девицы Ани.
– Весьма интересно, – пропела в ответ Мариша, заинтересованно глядя на послание.
Заявление офени выглядело подозрительно и непонятно. Аня вспыхнула и требовательно спросила письмоносца:
– Не ломай комедию, а ответь толком, что это значит?
Вместо ответа офеня ловким движением перекинул через перила узкий конвертик, сухим листочком упавший на выскобленные добела доски крыльца, с поклоном приподнял картуз и ринулся навстречу высыпающим из домов молодкам с медными деньгами в руках: