Три лилии Бурбонов

Арк Ева

С Майерном она тоже поделалсь опасением, что может стать безумной.

– Не бойтесь этого, мадам, - раздражённо ответил её врач, - Вы уже такова.

С разрешения парламента она отправилась на воды в Оутлендс в сопровождении сэра Томаса, отца Джермина, но её расшатанные нервы не давали ей покоя. В это время в палату общин поступила жалоба, что принц Уэльский, который должен был проживать в Ричмонде со своим управляющим лордом Хатфордом, слишком часто навещает свою мать-папистку. Испугавшись, что у неё могут отнять детей, Гениретта Мария направила парламенту «очень мудрый и сдержанный ответ»:

– Вы ошибаетесь. У принцев есть свои наставники и губернаторы, которые

обучают их всему, что подобает, и я не стану делать их папистами, поскольку знаю, что этого не желает Его Величество, у принца есть свои наставники, назначенные его отцом, и в планы короля не входило, чтобы наследник воспитывался в духе моей религии.

Тем не менее, чтобы избежать дальнейших обвинений в посягательстве на веру своих детей, королева поспешила переехать из Оутлендса в соседний загородный дворец.

Тогда, по словам Генриетты Марии, её враги придумали новую каверзу, чтобы заставить её предпринять попытку к бегству. Живущий неподалёку мировой судья получил тайный приказ собрать ополченцев и привести их в Оутлендс-парк, где их встретит отряд кавалерии, офицеры которого дадут им дальнейшие инструкции. Судья, симпатизировавший роялистам, сообщил обо всём королеве. Она спокойно приказала ему следовать приказу парламента, а сама поспешила разослать письма тем немногим друзьям, которые оставались у неё в Лондоне, с просьбой о помощи. Так как все слуги, включая поварят, вызвались защищать её, Генриетта Мария вместе с ними в назначенный час отправилась в парк, но обнаружила там только около двадцати всадников на плохих лошадях, сделавших вид, будто преследуют оленя.

Тем не менее, она предупредила Горинга, необъяснимым образом вернувшего её расположение, что он не должен удивляться, если увидит её в Портсмуте, и даже наняла несколько почтовых лошадей. Затем отправилась в Хэмптон-Корт, чтобы заручиться поддержкой своих колеблющихся сторонников. С лорд-мэром Лондона королева добилась такого успеха, что когда Карл I вернулся после своего безрезультатного похода в Шотландию, его ждал радушный приём. Генриетта Мария со своими старшими детьми встретила короля в Теобальдсе, после чего они отправились в Уайтхолл в одной карете. По пути к ним присоединилсь шерифы Лондона и Миддлсекса и проводили их к Мургейту, где мэр приветствовал королевскую семью и удостоился чести быть посвящённым Карлом в рыцари. Королю и принцу Уэльскому было предложено пересесть на двух скакунов в богатом убранстве, подаренных городом, а Генриетте Марии с младшими детьми – в великолепную карету. Почле чего все отправились в Зал гильдии, где их ждал роскошный банкет.

Однако этот всплеск популяности королевской семьи оказался последним. Той же зимой пришло ужасное известие о резне, которую устроили в Ирландии католики протестантским переселенцам. Это событие получило название «Восстание королевы», хотя Генриетта Мария тут была ни при чём. Опасаясь за жизнь жены, Карл I решил нанести удар первым и приказал объявить об отставке пяти ведущих членов Нижней палаты и одного – Верхней. С наступлением утра 4 января 1642 года дух короля, правда, дрогнул перед задачей, которую он взял на себя, но Генриетта Мария не позволила ему отступить.

– Иди, трус, оттаскивай за уши этих негодяев, или никогда больше меня не увидишь!
– воскликнула она с тем оттенком презрения, который всегда использовала в случае слабости или щепетильности мужа.

Тогда, обняв жену, Карл I сказал ей:

– Через час я надеюсь вернуться к Вам победителем Ваших врагов.

После чего отправился в Вестминстер в сопровождении трёхсот или четырёхсот вооружённых людей.

Когда прошёл час и в кабинет королевы вошла леди Карлайл, Генриетта Мария не удержалась и воскликнула:

– Порадуйтесь со мной, ибо к настоящему времени король, я надеюсь, уже является хозяином своего королевства!

После чего произнесла имена пяти членов палаты общин, которых отправился арестовывать её супруг: Пима, Хэмпдена, Холлса, Хазелрига и Строуда. Королева не знала, что вероломная Люсинда вскоре после казни своего любовника Страффорда перебралась в постель к «Быку», как придворные дамы называли толстого и лохматого Пима. При этом она стала «такой святой», что посещала пуританские проповеди и даже делала заметки по поводу речей священников. Однако Генриетта Мария доверяла ей, считая, что её старая подруга вращается в оппозиционных кругах для того, чтобы выдавать секреты революционеров своей госпоже. Не выказав никакого удивления словами королевы, леди Карлайл удалилась и быстренько нацарапала записку своему новому любовнику Пиму. Тем времем по пути Карла задержали несколько бедняков, чтобы предложить свои услуги, поэтому, когда он добрался до Вестминстера, то увидел, что пташки улетели.

Узнав обо этом, Генриетта Мария тут же покаялась во всём мужу, который, как обычно, не стал упрекать её. Тем более, что, кроме леди Карлайл, были и другие лица, предупредившие членов парламента об аресте. Шесть дней спустя король вместе с женой, не дождавшись помощи от принца Оранского, покинул Уайтхолл, в который вернулся только в утро своей казни. Каретам, везущим королевскую семью, пришлось пробираться через многотысячную толпу, держащую в руках посохи с единственным словом: «Свобода!» Добравшись до Хэмптон-Корт, королевская чета обнаружила, что для них не подготовили покоев. Переночевав в одной комнате со своими детьми, они спустя два дня двинулись дальше в Виндзор.

Одним из последних оставшихся преданным друзей, сопровождавших королевскую чету, был Эндимион Портер.

– Мой долг и верность, - написал он своей жене из Виндзора, - научили меня следовать за моим королём и повелителем, и, по милости Божьей, ничто не сможет отвлечь меня от этого.

24 января 1642 года Елизавета Богемская сообщила своему брату Карлу I, что её сын Руперт отправился в Англию. Этот принц всегда чувствовал, где предстояла заварушка, чем приносил немалое беспокойство своей матери. Его старший брат принц Палатинский был более благоразумным, написав дяде:

– Я не собираюсь возвращаться в Англию вместе с королевой, если только она не отправится туда…как ангел мира.

К удивлению Генриетты Марии, все возражения парламента против её отъезда за границу, высказанные два года назад, были сняты. Решив воспользоваться этим, пока её враги не передумали, она двинулась со старшей дочерью к побережью «на такую скорую руку», жаловался придворный чиновник, «что я никогда не слышал о подобном в отношении людей такого достоинства». Карл сопроводил жену в Дувр, где впервые встретил её шестнадцать лет назад. После этого он намеревался отправиться в Халл, где хранились военные припасы, собранные для шотландской кампании.

В Дувре королеву уже ждал Руперт, но, вероятно, Карлу I удалось уговорить его вернуться вместе с Генриеттой Мария в Голландию, куда они отплыли в феврале 1642 года. Предполагаемой целью её путешествия было сопроводить свою дочь Мэри, которой было всего десять лет, к её мужу, принцу Оранскому. Настоящая причина заключалась в том, чтобы собрать такие суммы денег и собрать такое количество оружия и боеприпасов для мужа, какое она могла получить под залог сокровищ, которые взяла с собой: своих собственных драгоценностей и драгоценностей английской короны.