Три сердца, две сабли
Шрифт:
Вот кто был истинный разведчик!
Хотя сей оборот дела я наверняка предполагал, но тут ушам своим не поверил.
– Да как же ты, голубчик, расслышать мог?! Они ж, чай, на своем наречии болтали, не на русском же? – ошеломленно вопросил я.
– Так меня барышня Полина Аристарховна сами учили ихнему, – гордо признался кузнец. – Они мне все приказы на ихнем отдают… а я отвечаю, как они велят.
– И как же велят? – не в силах еще справиться с изумлением, полюбопытствовал я.
– Все будет выполнено немедля, госпожа, – вполне
Позже узнаю я, что Полина Аристарховна учила кузнеца, читая ему вслух французские романы про Прекрасных Дам и «лыцарей», по ходу чтения переводя и требуя повторения слов. И вот теперь сие баловство пригодилось донельзя! Чудны дела Твои, Господи! Однако в ту минуту я перекрестился с опаской:
– Свят, свят, свят!
– Да русский я, тот же самый кузнец Пашка! – по своему понял молодец мою оценку. – Вот вам крест святой! Живой я! – и размашисто осенил себя крестным знамением.
В тот же миг прозрел я, что войны здесь, в усадьбе Веледниково, уже никак не избежать, дело будет неминуемым.
– Вот наиважнейшее донесение! – протянул я сложенный лист кузнецу, пред тем в спешке чиркнув в него пару строк. – Отдай его брату, а тот пускай спрячет поосновательней: ему, как только дело закончится, тотчас лететь с донесением в мою часть, что под Петровским стоит. А тебе отдаю донесение сейчас на тот случай, коли дело вовсе серьезный оборот примет. Уразумел?
– Так точно, ваше благородие, – столь же горячо отвечал кузнец. – Да только вам тут теперь зачем оставаться, коли бед не оберешься?
– А вот то уж не твое дело, – поставил я молодца на место. – Иди, скликай ваше партизанское войско, чтоб готово было по первому сигналу ударить.
– Пока барышня не прикажут, мы тронуться никуда никак не можем, – весь сжимаясь, проговорил кузнец.
Ответ похвальный, что и говорить: командир должен быть один… да и с чего бы безраздельно доверять мне, коли я все в неприятельской форме щеголяю!
– Будет приказ Полины Аристарховны в нужное время, будет, – однако ж твердо пообещал я. – Ты, главное, собери партию, дабы по приказу ударить тотчас, не мешкая…
Кузнец хлопал глазами.
Я так и похолодел от догадки:
– Или нет никакой партизанской армии, а вы с Полиной Аристарховной нас всех на мякине провели?
– Есть, есть, ваше благородие, еще какая есть! – успокоил меня кузнец.
– Так вот, иди и скликай, чтоб держалась наготове! – хоть и шепотом, но крепко прикрикнул я на кузнеца. – Первый выстрел услышишь – стой. А вот коли новые донесутся, выдвигайтесь к усадьбе, приказов не дожидаясь, а приказ здесь получите. Уразумел?
– Как есть уразумел, ваше благородие! – наконец, порадовал меня малый. – То есть как есть так точно!
– Ну, лети с Богом! – перекрестил я его.
…А сам едва не полетел пушечным ядром к Евгению.
– Неожиданный и, надо признать, приятный гость, – изумился он моему появлению на пороге. – Однако не слишком ли ранний?
– Раз уж мы временно накоротке… В котором часу поединок, Эжен? – строго и деловито вопросил я его.
– В пять пополудни, – сообщил он.
Я откинул крышку брегета:
– Эжен, вы, конечно, прозорливы: у меня появились точные сведения, что против нас зреет злодейский замысел. Капитан вознамерился расстроить дуэль ценой вашей и, возможно, заодно и моей жизни.
Услыхав столь важные сведения, Евгений, однако ж, развалился в креслице со всей возможной вальяжностью.
– И откуда же у вас столь зловещие сведения? – улыбаясь мне, будто перепуганному паникёру, вопросил он.
– Во-первых, капитан мне на то намекал при нашей встрече, которую вы столь верно предвидели, и предлагал взять его сторону, – старательно сдерживая закипавший гнев, проговорил я. – А во-вторых… чудом мне удалось подслушать разговор двух его сообщников. Они уже недвусмысленно болтали о подготовке покушения.
– Может быть, они нарочно так заговорили, метя вас в случайные наушники? – с изуверской ухмылкой предположил Евгений. – Может, то новая уловка капитана?
– Ваше недоверие просто немыслимо! – хлопнул я себя по коленям, едва не отбив ладони.
– Напротив, Александр, – по обыкновению умело спрятав демоническую улыбку, сказал Евгений. – Но сейчас вы рассуждаете именно как вражеский лазутчик. Вообразите хотя бы на мгновение, что означает двойное убийство – императорского порученца и офицера, имеющего репутацию одного из самых опытных и изворотливых разведчиков?
– Дебри тут вокруг до края света – завалить нас мертвых ветками, и никто никогда не отыщет, – заметил я. – Пропали без вести порученец и разведчик – и концы в воду!
– Для русской армии – может, и так… но не для французской, – покачал головой Евгений. – Хватятся, разберутся, найдут и откопают. Порученец – то вам не рядовой вюртембергский пьянчуга, свалившийся и забытый в придорожной канаве. В сей мародерской партии два десятка ружей, с капитаном вкупе двадцать один егерь… два далеко не лучших десятка, вовсе не те, коим можно доверить хоть одно су. Неужто капитан не станет опасаться того, что хоть один из них не предаст его ради объявленного вознаграждения… или просто по злорадству душевному? Двадцать одна – слишком большое число брешей в крепостной стене опасной тайны. Я не сомневаюсь, что капитан предпримет какую-нибудь изысканную подлость, чтобы обойти поединок… или, кто его знает, может, и решится испытать судьбу. Но ни за что не решится он вот так просто выстрелить из кустов в спину мне… и тем более императорскому порученцу. Александр, вы свидетель и залог моей безопасности до команды сходиться. И я вам за то искренне благодарен.
Я смотрел на Евгения и диву давался: вот минута, когда спесь и высокомерие французского аристократа победили благоразумие и дальновидность.
– Что ж. Мое дело предупредить вас, как и вы недавно предупреждали меня: будьте настороже, – сказал я ему, поднимаясь в расстроенных чувствах. – Я же, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие, Евгений.
И вообрази, любезный читатель: так вот без всякого толку и продуманного плана мы и откланялись друг другу! Оставалось только молиться об удаче в оставшиеся три четверти часа!