Три слепых мышонка
Шрифт:
— После этого вы смотрели фильм?
— Да.
— И он заснул?
— Да.
— А вы заснули позже?
— Да.
— И крепко спали всю ночь?
— Да. Я не слышала, как завелась машина. Мне тогда надо было…
— Но вы же крепко спали.
— Ну… да.
— Стало быть, вы и не могли услышать, как завелась машина.
— Полагаю, что нет.
— И стало быть, вы просто не можете утверждать наверняка, что ваш муж пробыл с вами дома всю ночь.
Мэтью хотел знать, попалась ли на глаза Роулзу и Блуму полупустая баночка со снотворным в то утро, когда они пришли арестовывать Лидза. Еще он был бы не прочь узнать, известно ли Патрисии Демминг о существовании в Калузе доктора Марвина Вайнбергера, прописавшего снотворное Джессике Лидз. Он надеялся, что она об этом не узнает.
В противном случае она может предположить, что измученная кошмарами Джессика Лидз крепко заснула в ту ночь, потому что перед сном выпила коньяк, в который ее муж, Стивен Лидз…
Мэтью гнал от себя подобные мысли.
На востоке Калузы, где-то между основными автострадами, соединяющими центр с пригородами, располагалась уродливая промышленная зона. Этот образец предприимчивости являл собой ряд сборных домиков из гофрированного железа времен второй мировой войны, пристроенных к низким, вытянутым, островерхим зданиям, напоминающим театр военных действий.
Мэтью коробило, что эти лишенные растительности площадки назывались «парками». В каждом из таких убогих домишек усердно трудились, тут обрамляли картины, чинили телевизор, продавали бытовые электроприборы, присматривали за домашними животными, занимались очисткой бассейнов, водопроводными и слесарными работами, кровельными работами и наружной обшивкой домов, борьбой с насекомыми и всякой всячиной. Эти мастерские существовали за счет минимальной арендной платы и мизерных отчислений на ремонт.
В одном из таких домиков расположилась мастерская по ремонту автомобилей «Кросвелл авто», владелец которой, Ларри Кросвелл, давно перебрался в Калузу из Питтсбурга, штат Пенсильвания. Много позже его переезда Фрэнк Макнэлли в альманахе «Города Америки» назвал родной город Ларри лучшим в Штатах, что вовсе не опечалило Кросвелла. Его вполне устраивала Флорида, и в частности Калуза.
Толстяк Кросвелл, с красной от загара лысиной, имел неожиданно голубые ясные глаза, которые не портили остатки седых волос, еле прикрывающих уши, и выцветшая щетина на щеках и подбородке, достойная Пиллсбери Дафбола. Он бывал одет в неизменную серую майку с растянутым воротом, которую он иногда заменял на замызганную белую футболку, в синие шорты, белые носки и высокие грубые ботинки. Сейчас, толкуя Мэтью и его страховому агенту, во что выльется ремонт «акуры», он держал в коротких толстых пальцах банку пива.
Агент Питер Кан, худощавый седовласый человек, осторожно пробирался между разбитыми машинами и походил на птицу, случайно залетевшую в болото. Кросвелл говорил, Кан делал пометки в блокноте.
— Что мы имеем? — рассуждал Кросвелл. — Придется ставить новое крыло и внутри менять все…
— Какое крыло? — не понял Мэтью.
— Да заднее, — пояснил Кан. — В которое врезалась машина.
Мэтью приметил, что в такт словам агент, подобно птице, подергивал головой.
Адвокат недовольно кивнул.
— Во сколько обойдется ремонт? — спросил Кан.
— Хорошо еще, что бак не повредил, — как будто не расслышал Кросвелл.
— Так что же? — повторил Кан.
— Да набежит тысячи три, и то вместе с рамой.
— Может быть, сойдемся на двух тысячах? — закинул удочку Кан.
— Еще корпус надо править, — не унимался Кросвелл.
— Хорошо, Ларри, даю тебе две тысячи двести пятьдесят, и мы в расчете.
— Согласен, пусть будет две с половиной, — порешил Кросвелл.
— Договорились, — кивнул Кан.
— Когда я смогу получить машину? — спросил Мэтью.
— Недели через две, — прикинул Кросвелл.
— Что так долго?
— Придется покопаться. К тому же мы завалены заказами.
— Кто оплатит стоянку? — спросил Мэтью у Кана.
— Компания. Перешлите нам счета.
— Надо проверить, все ли ключи на месте, — сказал Кросвелл и пошел к офису.
— У моей машины только один ключ, — ответил Мэтью. — Вы будете платить мне или ему? — обратился он к Кану.
— Если вы не против, мы заплатим ему.
— Хорошо.
Офис оказался крошечной комнаткой. За столом перед компьютером «ЭЛЛА» сидела миленькая для своих сорока лет секретарша, ее каштановые волосы были взбиты в высокую прическу, из которой торчал карандаш. В правом ухе позвякивала длинная серьга. Она сидела на фоне перекидного календаря с крупными квадратами для чисел. В каждый квадрат помещалась фамилия и в скобках — название машины. Около календаря висела деревянная доска с крючками, помеченными белыми ярлыками. Кросвелл снял с доски ключ, подписанный фамилией «Хоуп», удовлетворенно кивнул и спросил:
— Этот ключ подходит к вашему багажнику?
— Багажник и «бардачок» открываются одним ключом.
— Вот и славно, — обрадовался Кросвелл. — Терпеть не могу возни с ключами. Иногда клиенты оставляют ключи от своей второй машины, приходится им названивать. Случается, что они сами трезвонят, оставили, мол, в связке ключи от дома, и не буду ли я столь любезен обождать, когда они заявятся за ключами. Вы не представляете, какая морока с этими ключами. Так когда я обещал?
— Через две недели, — напомнил Кан. — Мария, пометь, ладно? Хоуп, «акура-ледасанд», через две недели. Какое это будет число?
Мария встала со своего места. Она оказалась миниатюрной дамой с красивой фигурой. Кан не мог оторвать глаз от ее зада. Мэтью тоже. Кросвелл был избалован — он невозмутимо потягивал пиво. Мария ткнула пальчиком в календарь. Понедельник через две недели выпал на третье сентября.
— Это праздник, — объявила она.
— Что? — не понял Кросвелл.
— Это будет День труда, понедельник, — повторила Мария.
— Третье сентября. Это выходной, не так ли?
— Тогда во вторник, — сказал Кросвелл. — Часов в пять, хорошо?