Три темные короны
Шрифт:
Лука разорвала хлеб пополам и протянула кусок Саре. Это был хороший, мягкий хлеб, с овсяной коркой, но Сара не ела, а мяла его в руках, пока не скрошила до конца.
– Никогда не думала, что она такое сделает… - проронила
Сара… - Она была столь послушна.
– Не всегда, - Лука ела. Было время, когда Мирабелла никого не слушала. Но она тогда ещё не была достойной молодой королевой.
– И что желать?
Лука допила чай и боролась с желанием ударить Сару по лицу. Сара хорошая женщина, они давно дружат, но она слишком
Чёрный совет. Луке казалось, что она помилует Верховную
Жрицу, что будет это делать.
– Что делать… - проронила Лука. – В самом деле… Скажи мне, Сара, что ты знаешь о Королеве-Белоручке?
– Благословлённая… - нерешительно ответила она. –
Четвёртая близняшка.
– Но не только. Королевы назывались Белоручками, когда сёстры умирали иначе… Например, их топила акушерка, или они умирали от проклятия, или… Или их приносил в жертву острову.
– Я об этом никогда не слышала.
– Это старая легенда. Я думала, что легенда… Но я так стара, что пропустила знаки.
– Какие знаки?
– Слабость Катарины и Арсинои. Безграничная сила нашей
Миры. И, конечно, нежелание убивать. А ведь это её единственный недостаток.
– Я не понимаю… Вы думаете, Мира не желает убивать,
потому что её предназначение быть белоручкой? И Арсиною и
Катарину принесут в жертву?
– Они будут священными жертвами в ночь Вознесения.
Лука барабанила пальцами по камню. Сердце стучало так же глухо.
– Это старые сказки, - сказала она. – Сказки о королеве, что куда сильнее сестёр. Единственная королева… В ночь
Вознесения люди признавали это и сжигали других королев.
Лука напряжённо ждала. Сара долго молчала. Она неподвижно стояла, скрестив руки на груди.
– Было б куда легче… - наконец-то проронила она, и Лука расслабилась. Глаза Сары были полны грусти, но правда ли она считала, что сказка не имела значения? Ро права. Сара сделает так, как скажет храм.
– Не обременяй себя. То, что должно случиться, случится. Я
просто хочу, чтобы остров был готов. Ты сильный голос храма,
Сара. Было бы лучше, чтобы люди услышали об этом прежде,
чем увидят.
Сара кивнула. Она так же прекрасно распространит их рассказ, как прославила Мирабеллу. К ночи Вознесения люди будут сгорать от нетерпения. Может быть, сами подберут ножи.
Одна из начинающих жриц подошла с тёплыми чашками свежего чая. Сквозь складки мантии Лука видела проблески длинных серебряных клинков храма. Придёт Белтейн, и каждая жрица возьмёт свои.
Это не ложь, говорила Ро. Это часть правды. Ради всеобщего блага. Кто-то должен это сделать, если королева не избранная.
После церемонии Вознесения, когда толпа на Белтейне опьянеет и будет в экстазе от чар Мирабеллы, жрицы выступят,
чтобы отрубить Арсиное и Катарине головы. Они перережут
Грэйвисдрейк-Мэнор
Арроны приветствовали делегацию с
Чатвортом единственным известным им способом – небольшой сверкающей вечеринкой в северном зале. В то время, как всё сияло, они принимали младшего Чатворта как потенциального короля-консорта. Эта встреча будет в небольшой столовой на втором этаже – более интимная… И Катарина сможет похитить его сердце.
Интересно было находиться во вновь наполнившемся людьми доме. Кузен Люциан вернулся с прислугой из своего домашнего хозяйства, и он кланялся Катарине при каждой встрече. На его губах расцветала любопытная улыбка, и она не понимала, смеётся ли он с нею или над нею.
К сожалению, возвращение людей в Грэйвисдрейк подразумевало возвращение Женевьевы, что очень лично приняла свою высылку. Как младшая сестра, она ненавидела,
когда Натали прогоняла её, и после возвращения настаивала на своём максимальном участии в делах.
– Моя голова до сих пор болит от всех попыток причесать волосы, - проронила Катарина, прижавшись к спине Пьетра.
Они спрятались в библиотеке, там, где она могла быть с ним наедине после возвращения Женевьевы.
– Пальцы бедной Жизель тоже болят, - продолжила она. –
Женевьева всегда недовольна моими волосами.
– Твои волосы красивы… Идеальны.
Женевьева выложила косу с тесьмой. Она вплетала бусинки и струи жемчуга, только чтобы вновь их вырывать. И
всё это чтобы заявить, что шея Катарины слишком тонка, а волосы следует распустить, дабы это скрыть…
– Мне иногда кажется, что она желает моего провала… -
шепнула Катарина.
– Не слушай её, - Пьетр поцеловал красное пятно на её плече. – После ухода жениха Натали опять отправит её в город,
и ты не увидишь её до костров.
Она вывернулась в его руках, чтобы поцеловать.
– Вот так ты должна целовать и Чатворта. Трудно будет подобрать момент за этот короткий глупый ужин… Но у тебя будет время.
– Что делать, если я его не люблю?
– Ты можешь полюбить. Но это не имеет значения. Ты королева и должна выбрать супруга.
Он коснулся её щеки, потом поднял подбородок. Он не увидит, как делегат попадётся в ловушку Мирабеллы. Только она…
Уильям Чатворт Младший был достаточно красив. Его внешность не бросалась в глаза, как у Пьетра, но плечи были сильны, подбородок твёрд, а короткие волосы светлы. Глаза обладали ничем не примечательным оттенком карего, но казались твёрдыми даже в условиях званого обеда Арронов.
Он пришёл один, без матери или даже отца, только с двумя сопровождающими. Напряжённый взгляд не был его идеей. Его швырнули в логово волков. Но были дома и хуже… многие