Тридцать дней
Шрифт:
— О, нет, Вайтор, я никогда не суну нос в судьбу дочери. Она пойдет предначертанным ей путем.
Я вновь не удерживаюсь и выглядываю в окно. Теперь ко мне спиной стоит наш гость. Его волосы собраны в хвост, и он алой змеей спускается по позвоночнику до самого крестца. Он выше моего отца, более поджарый. Красивый. Когда я была маленькой, мне нравилось смотреть на него. В карих глазах Вайториса всегда прячется веселая хитринка, словно он постоянно готов к проказам. Но мой папа мне нравится больше. У него глаза добрые, и улыбка такая, что даже в зимнюю стужу становится теплей. Нет-нет, ни один мужчина не может сравниться с моим папой! И если я когда-нибудь выйду замуж, то мой супруг непременно будет похож на отца.
— Ирис, — я вздрагиваю и замечаю, что папа смотрит на меня. И его гость тоже. Отец грозит мне пальцем.
— Я не подслушивала! — восклицаю я и мотаю головой для большей убедительности.
Вайторис негромко смеется, а я заливаюсь краской и захлопываю окно. После забираюсь на кровать, накрываюсь одеялом до самого носа и вспоминаю папины слова про наши поездки в город и его чувства. Мне приятно. В это мгновение я решаю, что никогда, никогда-никогда не уйду от родителей, потому что никто не будет любить меня также сильно, как они. Правда, мама всегда отвечает на мои клятвы, что сердце решит за меня, и однажды я сама выйду за порог, чтобы последовать за своим избранником. Но мне семнадцать, и мое сердце пока молчит. Ему хорошо здесь, на Зеленом холме…
— Ирис! — я вздрогнула и посмотрела на Ская. Он по-прежнему стоял посреди пыльной горной дороги, уперев ладони в бока. — Так за что я впал в немилость? Если мне предстоит бежать за собственным жеребцом, я имею право знать причину приговора.
Стряхнула оцепенение воспоминаний и горделиво задрала подбородок, тронув поводья. Цветик деловито зацокал копытами, неспешно увозя меня вперед. Водник пробормотал что-то о моей вредности и вскоре догнал. Он ухватился рукой за стремя и поднял на меня взгляд.
— Ты что-то еще вспомнила?
Я мотнула головой.
— Больше ничего.
— Ты загрустила, и я подумал…
— Не загрустила, — я улыбнулась Аквею. — Просто еще раз обдумала последнее воспоминание. Я знала его, когда он еще не был Вечным. Знаешь, еще недавно мне было плевать, кто мои родители, главным всегда был господин. Я превозносила его за то, что он возродил меня, и совсем не думала, что право моего первого рождения все-таки принадлежит другим людям. А сейчас я не могу не думать о них. До зубовного скрежета хочу вспомнить, что случилось тогда. Точно знаю, что родителей больше нет, но не помню, как они умерли. И те развалины… которые я всегда смутно помнила… Быть может, это воспоминание относится именно к тому времени? К моей первой жизни. Он говорил, что нашел меня умирающей среди руин, но никогда не говорил, что это были за руины. Правда, я не помню других своих жизней и смертей, но что-то же в этом должно быть важным, раз из всех воспоминаний со мной всегда были именно те развалины.
— Не удивлюсь, если он и был причиной всему, — проворчал Скай.
Я пожала плечами и посмотрела на горный склон. Мое обостренное зрение исчезло вслед за возможностью видеть в темноте, и пришлось напрячься, вглядываясь в то, что привлекло мое внимание.
— Большая птица что ли? — спросила я больше саму себя, чем водника.
— Где? Остановись.
Аквей вышел вперед, посмотрел в указанном направлении и коротко выругался.
— Что там? — спросила я.
— Айры, — ответил Скай. — Я надеялся, что мы с ними не встретимся.
— Кто такие айры?
— Крылатые люди. Характер у них еще хуже твоего.
— Невозможно. — я отрицательно покачала головой. — Я — совершенство. Меня невозможно превзойти ни в чем, даже в дурном характере.
— Зазнайка, — хмыкнул водник и посмотрел на Ручейка, ожидавшего нас у большого камня. Затем коротко свистнул, и жеребец послушно помчался в нашу сторону. Я искоса взглянула на Аквея. Он усмехнулся: — Это все-таки мой конь.
— Обманщик, — усмехнулась я. — Ты мог вернуть его в любой момент.
— Угу, а ты бы еще что-нибудь придумала. Лучше уступить в малом, чтобы не пострадать в более значимом, — парировал Аквей.
Его ладонь накрыла рукоять меча, притороченного к седлу меча, когда Ручеечек остановился перед своим хозяином. Водник устремил взгляд в сторону горного склона. Я тоже повернулась и теперь легко разглядела трех летунов. Это действительно были люди с огромными белыми крыльями. Они летели быстро, и в том, что к нам, сомнений не было.
— Это не их территория, — негромко произнес водник. — За какой Тьмой они к нам летят?
— Сейчас узнаем, — я пожала плечами. — Скай.
— М?
— Первый закон.
— Помню. Я не собираюсь нападать первым. Я вообще мирный, как сытый кот. Не дернут за хвост, не выпущу когти.
— Ты не кот, ты — ручеечек.
— Земляничка. Сла-адкая.
Я хмыкнула и вновь переключила внимание на айров. Они опустились на дорогу шагов за десять до нас. Опустили крылья и слаженно направились к нам с водником. Люди как люди, только с крыльями. Ни клювов, ни птичьих лап. На их бедрах были надеты широкие повязки. Больше ничем тела скрыты не были. Мой взгляд скользил по сильным развитым плечам айров, а в голове крутилась мысль: «В чем они ходят зимой?». Нет, ну правда. Сейчас тепло, и одежда крылатым не нужна, но с приходом холодов? Улетают в теплые края? Или как?
Затем мой взгляд прошелся по рукам, от локтей до запястий скрытых кожаными наручами, по ремешкам сандалий, к которым крепилось оружие, и в голове появилась новая мысль — почему я не знаю… или не помню таких созданий, как триги, айры? Если я живу так давно, то почему в этом мире для меня остались загадки? Просто не интересовалась всеми формами жизни, или Вайтор намеренно скрывал от меня существование измененных людей?
— Ох, Скай! — воскликнула я, перестав обращать внимание на летунов, уже сокративших расстояние между нами.
— Ягодка моя, помолчи немного, хорошо? — ласково попросил водник, но в его голосе я расслышала нотку раздражения.
Оглядев суровые лица крылатых воинов, я закрыла рот и натянула на себя величественный и равнодушный вид.
— Кто такие и зачем едете по нашим землям? — спросил айр, выступивший вперед.
— Кто такие и зачем спрашиваете? — надменно вопросил Аквей.
— Я — Оэн Быстрокрылый, — и столько значимости прозвучало в этом представлении себя, словно перед нами стоял хозяин самого Вайториса. Представления двух других пернатых не последовало, должно быть, они занимали нижние ступени на иерархической лестнице, где на вершине стоял Оэн Быстрокрылый.