Тридцать дней
Шрифт:
— Несколько дней — целая вечность, — неожиданно хрипло ответил Скай. Он мотнул головой и отошел к жеребцам. Я повернулась следом и растерянно смотрела ему в спину. Аквей потрепал по шее Цветика, на спине которого лежала ошалевшая Искра, после Бурана и, полуобернувшись, произнес: — Впервые мои честь и душа говорят разными голосами. Я не знаю, кого из них слушать. Но… — он бросил на меня быстрый взгляд, — сколько бы я не пытался отыскать в себе хоть каплю стыда за то, что поддался желаниям, найти не могу.
Открыла рот, собираясь ответить, но не нашла слов. Мне вдруг… стало страшно. Испугалась
— Теперь помолчишь?
Он порывисто обернулся, посмотрел на меня пронзительным взглядом, но, так ничего не сказав больше, кивнул и снова отвернулся к скакунам. Да, так лучше. Пусть пока всё остается, как есть.
— Дура, — шепотом обозвала я себя и повернулась лицом к реке, чтобы хоть ненадолго остаться наедине с собой.
Что я там хотела делать? Ах да, творить. Издевательски хмыкнув, я закрыла глаза. Нужно вспомнить уроки отца, нужно… Тьма. Меньше всего сейчас хотелось вспоминать уроки и что-то творить. Мотнула головой, заставляя себя собраться, и едва не вскрикнула, когда мои плечи накрыли теплые мужские ладони. Они неспешно скользнули по моим рукам вниз, добрались до кистей, и наши пальцы переплелись. Лоб водника прижался к моему затылку, и я услышала его шепот:
— Кажется, я проиграл тебе, Ирис.
— Скай…
— Я не смогу отказаться от тебя.
Развернулась к нему и заглянула в глаза и увидела растерянность. На губах Аквея появилась вымученная улыбка.
— Это притяжение стихий, Скай, и моя кровь…
— Я бы назвал это иначе, — усмешка водника вышла кривоватой. Он обхватил мое лицо ладонями, чуть склонил голову на бок, вглядываясь в глаза, а затем произнес:
— Я люблю тебя.
И накрыл мои губы своими, словно заткнул рот, опасаясь услышать ответ. Я отчаянно зажмурилась, впилась пальцами ему в плечи, и сила забурлила в крови, промчалась яростной волной, выплеснулась наружу и разлилась, заполняя пространство вокруг нас. Каменистая отмель вздрогнула, едва не сбив с ног. Но руки Ская крепче сжали меня, не позволяя разорвать поцелуй. Земля вновь содрогнулась, а затем нас понесло вверх. Ветер взметнул волосы, заревела вода, откликаясь на призыв водника. Испуганно заржали кони, кажется, пищала Искра. А потом приток магии созидания стал столь велик, что я не выдержала. Откинула назад голову и закричала в далекое темнеющее небо, отдавая последние капли распиравшей меня силы. После бессильно прижалась лбом к плечу Ская и, словно сквозь вязкий туман, услышала восторженный вздох водника:
— Ох…
Я приоткрыла глаза, но увидела лишь кусок сочной зелени, скрывшей голые камни. Где-то за спиной фыркнул Цветик, и я снова сомкнула веки.
— Как? — спросил Скай, но, кажется, не ждал ответа.
— Что там? — спросила я, не имея ни сил, ни желания рассматривать, что натворил неконтролируемый выброс силы.
— Ты превратила скалы в зеленые холмы, — ответил водник.
— Мы превратили, — поправила я. Затем все-таки подняла на него взгляд. — Слишком большой выплеск, нужно уходить.
— Он узнает?
— Да, — шепнула я.
— Тогда я знаю, что нам делать, —
— А… — начала я, но Скай прервал:
— Они рядом, — ответил водник, поняв, что меня волнует судьба животных.
— Тогда мне нравится твоя идея, — улыбнулась я, растворяясь во взгляде глаз-озер.
— У меня не бывает плохих идей, — хрипловатым полушепотом ответил Аквей, опуская меня на ложе.
Я блуждала взглядом по его лицу, не смея возразить. Забыла об усталости, о тягостных размышлениях, о страхе, еще недавно снедавшем меня и порождавшем нерешительность. Ничего не осталось в это мгновение, кроме мужчины, упершегося ладонями по обе стороны от меня. Ничто не имело значения, лишь близость крепкого тела и затуманившийся желанием взор бездонных синих глаз.
Притяжение стихий… Возможно. Земля и вода — идеальная пара, так когда-то говорили мне… Кто? Неважно, сейчас всё неважно. Я приподнялась на локте одной руке, второй провела по щеке водника, тронула кончиками пальцев уголок рта и задохнулась от щемящей нежности, вдруг затопившей всё мое существо. Подалась к мужчине, глядевшему на меня с восторгом и любовью, обняла за шею и потянула за собой, вынуждая лечь рядом. Перевернулась и теперь сама нависала над ним, готовая бесконечно рассматривать черты, ставшие мне дорогими.
— Скай, — его имя вырвалось всхлипом. Он ответил открытым взглядом, и я, задыхаясь от нахлынувших чувств, произнесла срывающимся голосом: — Ты не погибнешь, я клянусь тебе. Тебя я ему не отдам, слышишь?
— В этот раз всё будет иначе, — ответил с улыбкой водник, стерев с моей щеки одинокую слезинку. — Обещаю.
— Только не будь самоуверен.
— Я сама осторожность, — заверил меня Скай и перевернулся, вновь оказавшись сверху.
— Ты будешь жить, — упрямо повторила я, и наши губы, наконец, встретились…
— Ирис…
Горячее дыхание щекочет мне шею, я чувствую легкий поцелуй, и тот, кто прошептал мое имя, отстраняется, так и не убрав ладоней с моих глаз. Я улыбаюсь, готовая поиграть и увидеть, как Его глаза потемнеют от гнева и ревности. Мне так нравится, когда он говорит те два слова, от которых моя душа поет «не отдам». Однако сегодня я сдерживаюсь и называю дорогое мне имя:
— Орканис.
За спиной раздается смешок, и Созидающий усаживается рядом. Его взгляд, полный любования и нежности скользит по моему лицу, как всегда смущая и доставляя удовольствие одновременно. Я прикрываю глаза ресницами, пряча счастливый блеск, и он, мой возлюбленный, мой избранник, произносит:
— Как же мне нравится смотреть на тебя.
— Смотри, — отвечаю я, пытаясь спрятать улыбку.
Мне плевать на то, что еще недавно он был дядей Орканом, что он папин друг. Внешне Орканису не дашь больше двадцати пяти, это на четыре года больше, чем моему брату. И пусть Кай бранит меня и называет моего избранника древним, это не меняет моих чувств. Папа молчит, но, кажется, ему не нравится происходящее. Нет, Орканис ухаживает за мной пока тайно, но о его устремлениях папе хорошо известно. И мои сияющие глаза после одиноких прогулок говорят о многом.