Триумф Теней
Шрифт:
Бордовая жидкость весело зажурчала, переливаясь в позолоченный кубок. Наполнив его до краев, монарх вопросительно посмотрел на магистра. Алмеро покачал головой.
— Спасибо, пожалуй я откажусь, — маг приподнял ладонь в останавливающем жесте.
Магнус пожал плечами, как бы говоря: было бы предложено, и с удовольствием отпил из своего кубка.
Разговор между повелителем Ландрии и главой Магического Совета проходил в королевском шатре, посреди воинского лагеря, в окружении преданной королевской стражи и под защитой специальных заклятий, препятствующих дистанционной магической слежке.
— И не слишком ли поторопились, давая гарантии, — продолжил начатую мысль король, усаживаясь на один из пяти стоящих вокруг прямоугольного стола стульев.
Уже присевший магистр нервно побарабанил длинными ухоженными пальцами по краю столешницы.
— Боюсь, может оказаться все с точностью наоборот, — рассеяно промолвил он.
Магнус задержал взор на волшебнике.
— Вы имеете в виду донесения ваших разведчиков?
Главный огневик небрежно кивнул. Его руки задумчиво перебирали листки бумаги, в изобилии присутствующие на столе. Маг выглядел чуть более отрешенным чем полагается для столь важной беседы.
— Следопыты сообщили, что дыра в пространстве неуклонно растет. Как и странные конструкции в его основании на земле. Все указывает на то, что до построения полноценного портала осталось недолго.
Король помедлил, ОЧЕНЬ внимательно изучая лицо председателя Магического Совета. Никогда еще ему не приходилось видеть Алмеро в таком состоянии. Если бы Магнус знал его хуже, то сказал бы, что маг растерян, и даже более того — возможно испытывал страх.
— Я так понимаю, если мы не успеем до конца строительства, то последствия окажутся… — монарх потянул длинную паузу, предлагая чародею закончить за него.
— Катастрофичными, — не подвел его величество стихийник.
Помолчали, каждый думая о своем. Лично самого короля в первую очередь волновала проблема наличия в опасной близости от его армии скопления войск бывших противников.
Что если альвы и ансаларцы сговорятся и ударят людями в спину? А дверги? Две тысячи тяжеловооруженной пехоты кого угодно заставят нервничать. Говорили, что подгорное племя согласилось вступить в Альянс под давлением Дарцингкской Лиги. Но многие при этом указывали, что купцов на совсем нехарактерное для них деяние подтолкнул лорд Готфрид со своей молодой супругой, неплохо выступившей на стезе дипломатии.
Кому верить? Чего ждать от непредсказуемых союзников? Магнус оказался бы плохим правителем, если бы не просчитывал всевозможные варианты дальнейшего развития событий.
На этом фоне, сама угроза Теней как-то потерялась, стала блеклой, чуть ли не призрачной.
Однако главный инициатор мирных переговоров не давал окончательно забыть о причине, побудившей бывших соперников перестать драться и объединить силы против общего врага.
— Видите ли, ваше величество, — начал Алмеро. — Основная трудность не уничтожить Тени. Хотя это несомненно тоже потребует усилия всех сильнейших магов континента. Проблема в новом Разломе. Еще одном провале в Бездну. Помните Анклав Теней?
Магнус мрачно качнул головой. Он догадался куда клонит волшебник и это ему категорически не понравилось.
— У имперских чародеев так и не получилось закрыть пространственный разрыв, максимум на что их хватило — поставить Вуали. А ведь мы говорим о самых могущественных колдунах своего времени.
Алмеро выразительно поглядел на монарха.
— Считаешь у вас не получиться закрыть пролом? — угрюмо осведомился король.
— В том-то и дело, что я не знаю. И никто не знает. Разлом в Анклаве имел размер со спелое яблоко и то с ним не смогли совладать. А тут речь идет о гораздо больших масштабах.
Магнус встал, снова сходил до походного трюмо с напитками. Шатер вновь наполнился звуками журчащего вина.
Магистр в свою очередь вернулся к прерванному занятию: блужданию рассеянным взглядом по разложенным бумагам и нервному перестуку кончиками пальцев по дубовой столешнице.
— Другими словами ты предлагаешь нам поторопиться с выступлением, — не спросил, а констатировал король, возвращаясь на свое место.
На этот раз кроме кубка, до краев наполненного рубинного-алым нектаром, он принес с собой тарелку с рубленными кусочками валеного мяса.
— Я на этом настаиваю, — недовольно буркнул Алмеро. — Но боюсь, наши нынешние «друзья» не захотят спешить, подозревая в любой инициативе скрытый подвох.
Король хмуро кивнул, его губы скривились в усмешке.
— Трудно их за это винить. Я и сам жду удара в спину. Особенно меня беспокоят альвы. Ушастые спят и видят, как бы распространить свой проклятый лес на территорию всех срединных земель.
Магистр пренебрежительно хмыкнул и наконец тоже взял себе кубок, только налил не вина, а яблочного сока.
— Уверяю вас, ваше величество, перворожденные начали планировать интригу еще на стадии подготовки первой встречи.
Ландрийский монарх бросил быстрый взгляд на собеседника.
— Откуда знаешь? Лазутчики доложили? — в королевском голосе проскользнули завистливые нотки.
Его людям так и не удалось завести шпионов среди самой старой расы Фэлрона.
— Лазутчики не нужны, — Алмеро пренебрежительно скривился. — Достаточно уметь думать, чтобы понять дальнейшие действия альвов. Из всех участников Альянса у них самое непрочное положение. И они это прекрасно понимают. Заметьте — я сказал понимают, но не признают. Даже появись их богиня Дану во плоти, ни один ушастый не сознается в слабости своего народа, они слишком тщеславны для этого.
— Как бы из-за своих скрытых комплексов они не наделали глупостей, — проворчал король, с удовольствием бросая в рот кусочек мяса, щедро посыпанного специями.
— Не наделают, — пообещал Алмеро, голос магистра сочился неприкрытым презрением. — В одиночку ушастые не решатся на выступление.
Магнус покосился на огневика.
— Вижу вы не очень их уважаете, — добродушно прогудел он.
Лицо магистра скривилось в гримасе отвращения.
— Они пришли в Фэлрон на все готовенькое, им не пришлось бороться за выживание, не пришлось драться за свою жизнь. Когда появились Первые люди, а вслед за ними и ансаларцы, альвы так верили в свою исключительность, что даже не потрудились обратить внимание на возникших соседей. Бессмертные считали себя неприкосновенными.